Подталкивает меня в сторону стоянки, на краю которой стоит его внедорожник.
Пытаюсь освободиться от его хватки. Локтями толкаю в живот, но куда там. Пощекотала.
– Ро, со стороны ты смешно выглядишь. Если не успокоишься, я закину тебя на плечо и всё равно запихну в эту чертову тачку. Не выводи меня из себя, – спокойные нотки напрочь исчезают из его голоса.
Несмотря на свой пыл, он не терпит публичных выяснений отношений. В деловых кругах его образ сложился давно, и менять его он не решится. Слишком большие деньги стоят на кону.
– Я только что застала тебя с другой девушкой! Она тебе сосала на моих глазах! Ты… Ненавижу тебя! – обида рвется наружу.
Марат жестко меня разворачивает к себе лицом. Ловит взгляд.
Моя рука, в том месте, где его пальцы сдавили, ныть начинает.
С момента знакомства Марат редко делал мне больно. Только случайно. Сейчас самоконтроль ему изменяет.
– Возьми свои слова обратно, моя дорогая. Иначе пожалеешь, – холодный блеск его глаз заставляет меня испугаться.
В любой другой момент он бы меня остановил. Но не сейчас. Разве уже может быть хуже?
– Я тебя ненавижу, – медленно и как можно доходчивее сообщаю ему. – Ты ужасен! Чудовище, которое я так долго любила. Ты меня предал, а сейчас пытаешься запугать. Неужели ты думаешь, что страх удержит меня рядом? Ты мне противен. Про-ти-вен, – произношу по слогам.
Крылья его носа, которые я так любила по утрам обводить кончиками пальцев, раздуваются. Гнев закипает.
Давай же, взорвись!
Всё такой же красивый, высокий, темноволосый, широкоплечий, но самого главного больше нет. Не мой… Это не мой Марат.
Судорожно сглатываю скопившуюся во рту слюну и отвожу взгляд в сторону. Невыносимо на него смотреть.
Мой Марат никогда бы не сделал мне больно. Мой Марат знал, как сильно я его люблю и боюсь потерять. Мой Марат был поддержкой, когда я годами безуспешно старалась подарить ему наследника или миленькую дочурку.
Мы так долго старались, так отчаянно мечтали, и вот теперь, когда у нас, наконец-то, получилось, оказалось, что он уже не горит нашей семьей.
Как я могла не заметить? Почему раньше не почувствовала? Почему он мне сам не признался?
Стыдно плакать при нем, но как тут сдержаться? Да и зачем мне держать лицо, если душа в клочья разорвана?!
Глядя поверх его плеча, я всё равно чувствую на себе пристальный взгляд его арктических глаз. Терпкий аромат его одеколона впитывается в мою кожу.
Подавляющая энергетика мужа не дает мне сосредоточиться и высказать ему всё как есть.
Я не хочу жить с ним больше. Не хочу, чтобы он ко мне прикасался.
Справившись с яростью, Марат ко мне наклоняется. Кончик его носа моей щеки касается.
– Аврора, стоит хорошо подумать перед тем, как бросаться такими словами. Поразмысли хорошенько, моя маленькая, – его язвительный тон меня ранит снова и снова. – Что ты будешь делать, если мы разведемся? Жить на зарплату в полтинник? Твое нижнее белье стоит дороже. Ты без меня не справишься, – усмехается, упиваясь моей зависимостью.
Губы Марата пахнут жженными нотками дорогого табака. Знакомый запах впервые мне противен.
Мутить начинает сильнее.
Я закашливаюсь.
Хватаю ртом воздух. Не помогает. Вдох молниеносно разрывает легкие.
Делаю шаг назад и, зажмурившись, опускаюсь на корточки, не волнуясь, что вся перепачкаюсь.
Резкое головокружение.
Может быть, это малыш выказывает свой протест из-за ссоры родителей?
– Аврора! – его голос звучит до абсурда взволнованно. – Ро, тебе плохо? – схватив за плечи, Марат меня поднимает, а после подхватывает на руки. – Ты ела сегодня? Снова пила эти таблетки чертовы?
Глава 3
По всей видимости, из-за нервного перенапряжения я отключилась. Ничего не болит, но слабость ужасная, словно в вены свинца накачали.
Прихожу в себя и смотрю на потолок, который нам трижды выравнивали и перекрашивали. Марат все жилы скрутил бригаде строителей, делавших ремонт в нашей городской квартире.
По пятницам он забирал меня с работы и привозил сюда. Мы осматривали все изменения, происшедшие с квартирой за неделю. Финишной прямой была наша спальня.
Именно здесь он произносил недовольное «вот, посмотри!», указывая ладонью наверх. Я смотрела и ничего не замечала. Честное слово. Белый и белый. Рисунок какой-то замысловатый проглядывался.
Подыгрывала мужу лишь потому, что мне нравилось наблюдать за его причитаниями.
Моего грубого, постоянно занятого мужчину заботили неровности потолка. Это ли не удивительно?!