Одо выхватил за острие стрелу с его пояса и прицелился.
Сэр Ричард всем, что имел, рубил великанше поджилки. Вскоре он лишился чувств.
За спиной великанши появился отец Арно. Его конь взлетел, как на крыльях, а меч после размашистого выпада вонзился по рукоять и выскочил, подобно смертоносной игле прошив живую плоть; священник вновь очутился сзади, и удар великанши не достиг цели, когда его конь по-оленьи отпрыгнул прочь.
Великан сэра Джона рухнул с выпущенными кишками. Сэр Джон не видел сэра Ричарда, конь которого лягал великаншу, а та стояла, как вкопанная, на одной ноге. В глазу у нее засела стрела, и Одо рассматривал ее с забавным выражением торжества.
Ее дубинка раскроила ему череп.
Но, когда она шагнула вперед, чтобы прикончить его смертельно раненного товарища, правая нога подвела, поджилки полностью разошлись, и она упала.
При виде гибели Одо Умфри обезумел вконец. Он заорал. Завизжал. Залился слезами, а меч его обрушился на поверженную великаншу со скоростью дятла, когда тот выклевывает жучков. Клинок врубился между обвислых грудей и вошел в плечо. Она издала вопль и попыталась встать.
Отец Арно что был сил ударил ее по затылку булавой, которую сорвал с седельной луки, и булава расколола ей череп. Брызнула кровь, веером разлетелись мозги.
Сгущалась тьма, когда Хелевайз, ожидавшая этих звуков каждую ночь, услышала голоса, которые донеслись от сторожевой будки, что превратилась для ее пополнения в своего рода казарму. Теперь у нее набралось шестьдесят человек, и женщин намного больше, чем мужчин, а те в основном в годах, но все работали, и поля были убраны.
Она не успела одеться, но, тешась надеждой, провела щеткой по волосам и сбежала по ступеням в главную залу старого особняка.
– Пресвятая Катерина, что это за запах? – спросила она, еще не выйдя за дверь.
Двор кишел всадниками, и были там и Филиппа, и обе девочки Роуз, и старуха Гвин, и Беатрис Аптон. Дальше колыхались факелы.
Среди мужчин появился сэр Джон. Он был в полном боевом облачении и выглядел стариком. Но улыбку он выдавил со словами:
– Не прикасайся ко мне. Я весь в дерьме.
Отшатнувшись, она увидела и других рыцарей, а также человека в гамаке, натянутом между конями, и сверток, который очертаниями напоминал тело. Она прикрыла руками рот, но только на миг.
– Кипятка! – приказала она. – И найдите сестру Амицию!
– Я здесь, – отозвалась монахиня.
В одной ночной сорочке она бегом пересекла двор и подскочила к импровизированным носилкам.
Сэр Джон медленно спешился. Оруженосец забрал коня.
– Он схватился с великаном. В одиночку, – пояснил Джейми.
– Хрена с два, – возразил сэр Джон. – Сестра, сэр Ричард не при смерти. А этот мальчик – да, умирает. – Он отвел сестру Амицию ко второму раненому, тоже покоившемуся на самодельных носилках.
Хелевайз подошла к человеку, которого назвали сэром Ричардом. Она махнула девушкам:
– Давайте занесем его внутрь. Поаккуратнее с носилками.
На пару с Джен она отвязала их от седел, и раненого, стеная под его весом, перенесли внутрь. Это был крупный мужчина в полном боевом облачении. Две молодые женщины крякнули, но все же переложили его на стол, когда Мэри Роуз сдернула и скатала скатерть да убрала два огромных бронзовых подсвечника, которые не сумели сломать мародеры, и выругалась, уронив себе на ногу тяжелую солонку.
– Боже, ну и вонища от них, – сказала Мэри.
Снаружи вспыхнул золотисто-зеленый свет, и стало слышно, как молится сестра Амиция.
– О! – воскликнула Филиппа. – Хочу взглянуть на ее чудеса!
– Можешь остаться на месте и помогать мне с этими пряжками, – ответила мать.
Снаружи играл золотистый свет, напоминавший рассветный.
– Так нечестно! – возмутилась Филиппа.
– Помогай, не наглей, – бросила ей Хелевайз. – Освободи его плечо.
Пока она колдовала над непонятными пряжками под рабочей рукой раненого, в помещение вошли сэр Джон, священник и сестра Амиция. Филиппа вдруг с крайней серьезностью занялась застежками.
У сестры Амиции растрепались волосы, под глазами пролегли морщины. Хелевайз ни разу не видела ее такой старой.
Но она тронула Филиппу за руку.
– Надо еще аккуратнее, – сказала она. – Посмотри: сломаны и ключица, и плечо, и все эти мелкие косточки. А вот нагрудная пластина: видишь, где вмятина? – Амиция тяжко вздохнула. – Ребра тоже сломаны, и им даже не расправиться, пока не убрана пластина. – Голос у нее был теплый, воркующий – воплощение материнской любви.
Вздохнув еще раз, она сдвинула камень на своем кольце, чтобы открыть оконце.