А потом побежал к университету. Если эта штуковина сработает в переулках, то погибнет тысяча человек.
Кронмир достиг главного входа – железного зева Цербера, черной дыры в ночи. Подскочив к трехглавому псу, он швырнул в раззявленную пасть ближайшей головы и вещицу, и цепочку – все.
Пес кашлянул, как больной ребенок.
Кронмир стоял, тяжело дыша и прикрывая грудь локтями. Кутилы обтекали его с обеих сторон. Какой-то человек напротив, через улицу, остановился и показал на красное небо. Другие тоже замедлили ход, и Кронмир расслышал далекое песнопение.
На большой площади все еще танцевали.
Он снова пересмотрел всю логическую цепочку, желая увериться в причинно-следственных связях.
Его наемник окружен.
Гостиница взорвалась.
Аэскепилес выразил удивление тем, что убийца и уцелевшие члены его команды еще живы.
Юноша – молодой ученый из университета – сообщил, что амулет поразительно мощный.
Что и требовалось доказать.
Аэскепилес вручил ему свои устройства для убийства его агентов.
За время, которое Кронмир простоял у огромной железной статуи Цербера, монахиня прочла бы «Отче наш».
Затем он пошел через площадь.
Габриэль Мурьен лежал в шатре, специально поставленном для него на ристалище. Шесть жаровен и торфяной очаг выбивались из сил, отгоняя лютый мороз. Внутрь внесли балдахин.
Посовещавшись с сэром Алкеем и леди Марией, сэр Майкл решил, что защитить Мегас Дукаса будет легче прямо на ипподроме.
Красный Рыцарь сел среди дюжины пухлых подушек. У него была туго перебинтована грудь. Гонцы входили и выходили, подвергаясь проверке со стороны многочисленных часовых – кадровых ветеранов, которым было приказано пропускать только хорошо знакомых членов отряда. Это было несправедливо по отношению к лояльным морейцам, но срабатывало.
– Насколько плохи дела? – спросил герцог у потрясенного Длинной Лапищи.
– Христос распятый, милорд, это было… – Он покачал головой. – Словно в горниле, на какой-то короткий миг.
Стоявший у плеча Красного Рыцаря молодой Морган Мортирмир слегка поклонился.
– Милорд, если вам не хуже, то мне придется взглянуть. Положение критическое, и за вами присмотрит любой из моих ученых товарищей.
– А чем занимается университет? – нахмурился герцог.
– Ничем, милорд. – Морган потупился, словно стыдясь. Возможно, так и было. – Там ничего не предприняли.
Герцог вновь обратился к Длинной Лапище:
– Еще что?
– Мы прошли по следу до гостиницы – и физически, и герметически. Уилфул сунулся туда с бойцами, я не горел желанием взять негодяя лично.
Герцог тронул его за плечо.
– Ты правильно сделал. Сила, особенно превосходящая, спасает жизни. Вид у Длинной Лапищи был несчастный.
– Скажите это Гельфреду – он потерял обеих собак и, вероятно, лишится левой руки. Или Канни, он мертв. Трое убитых, а еще трое тяжело обгорели. Я для такого не гожусь. Горло перережу, а решать и командовать не люблю.
Сэр Йоханнес поднял кубок.
– Хорошо, что хоть кто-то остался Жив. Но, милорд, – обдумали ли вы это в военном смысле? Что еще они натворят с такой мощью? Дома взрывать смогут?
Герцог безрадостно улыбнулся своему наставнику.
– Йоханнес, грамотный герметист одним ударом снесет городскую стену. Просто-напросто так не делают – как правило. Это требует времени и сил, а большинство чародеев играет в другие игры. Но не этот.
Йоханнес отпил из кубка.
– Я вечный скептик, милорд, и понимаю, что это лишает меня… чего-то. – Он улыбнулся. – Но послушайте: мы на поле брани, которое выбрал враг, и он располагает новым оружием и прибегает к новой тактике. Как этрусские наемные убийцы. Магия. Не вернуться ли к уничтожению чудовищ?
– Мы не можем так запросто отступить и перестроиться, – ответил герцог и крякнул от боли. – Морган, ступай и посмотри на развалины гостиницы. Изучи, если будет что изучать. – Он медленно опустил голову на подушку. – Мы, джентльмены, кое-что строим здесь. У нас будет пропасть времени, если мы победим Андроника. Появятся доходная база, укрепленные города и замки. И союзники.
– Союзники? – вскинулся Йоханнес.
Алкей сидел, развалившись, на стуле, но теперь подобрался.
– Да, сэр рыцарь. Союзники. Многие морейцы поддерживают наши начинания. Мир – прочный и честный – означает, что наши купцы смогут соперничать с этрусками и галлейцами, и даже с альбанцами и окситанцами.
– А принцесса тем временем нанимает по нашу душу этрусских убийц? – возмутился сэр Йоханнес.