Однако ему становилось все труднее держаться рыцарственно, когда виски лязгали, словно разболтанные наплечники, а гость продолжал отпускать реплики, которые, видимо, находил остроумными.
Он слишком ослаб после ранений, полученных в Рождество. Левая рука болела на холоде, а холодно было всегда.
Все это пронеслось в голове за долю секунды.
– У меня, как обычно, есть план, – проговорил он беззаботно.
Древняя цитадель Немеи высилась над равнинами и смотрела на мелкую бухту у берегов южного города Эрмион. Горы за Эрмионом еще были покрыты снегом, но здесь, на побережье, установились теплые дни и расцвели цветы.
Андроник сидел, захватив подбородок в горсть, и обдумывал виды на будущее. Его сын и магистр только что перешли через главный городской мост.
Андроник, бывалый воин, уже по посадке конников, ехавших за сыном, понял, что они потерпели поражение, а император свободен. Андроник вздохнул. Он взболтал вино в золотом кубке. Затем мрачно улыбнулся бывшему главному камергеру.
– Милорд? – встрепенулся тот.
Андроник не без веселья отметил, что поражение не отразилось на его угодливости. Он осторожно пригубил вино.
– Держу пари, что мы потеряли императора.
Главный камергер заметно вздрогнул.
– Я думаю, пора отправить в город гонца и начать переговоры, – продолжал Андроник.
Главный камергер понял, что для него это смертный приговор. Андроник приходился императору кузеном. Ему вернут угодья и ограничатся тем, что пожурят. Но кому-то придется стать козлом отпущения. Глаза камергера наполнились страхом.
Андроник сделал еще один выверенный глоток и уставился на заснеженные холмы.
– В Этруссии, пожалуй, красиво, – заметил он.
Он еще не допил вино, когда доложили о прибытии его сына. Тот вошел, сияя золотыми доспехами.
И упал на колено.
– Его не было, – сказал Деметрий.
Следом за ним вошел магистр Аэскепилес. Он выглядел хуже обычного – бледный, с темными мешками под глазами.
Андроник редко любил сына столь сильно, как в этот миг. Он простер руку.
– Знаю.
Глаза Деметрия сверкали.
– Послушай, отец. Мы должны провозгласить императором тебя. Сегодня. Сейчас. Объявить, что настоящий мертв. И…
– Нет, – улыбнулся Андроник.
Деметрий замотал головой:
– Послушай же! Этот Красный Рыцарь совершил дурацкую ошибку, даром что у него император. Он зажат в горах, а мы располагаем всей мощью весеннего призыва. Мы изловим его, разгромим и убьем императора.
– Как следовало сделать сразу, – вставил Аэскепилес.
– Нет. Послушайте, друзья мои. Я хотел сместить императора ради спасения империи. Он глупец. – Андроник огляделся по сторонам. – Но если я поведу моих рекрутов, пехоту и страдиотов в долины Мореи на войну, то кто окажется глупцом? Что от нас останется? Трупы – на разграбление этрускам, пришедшим из-за Стены и альбанцам. Мы бросили кости и проиграли. Глупец обзавелся друзьями. А мы теперь враги своей родины.
– Нас предала Ирина, – сказал Деметрий.
Глаза Андроника вспыхнули.
– Я должен был поберечься женщины, способной предать родного отца.
Деметрий так и стоял перед ним на колене.
– Я не готов к сдаче.
– Ты храбрый юноша, – улыбнулся Андроник.
– Мы можем победить! – уперся Деметрий.
– Согласен, битву ты выиграешь. В итоге погибнут сотни наших лучших людей. То же случится с наемниками и сотнями императорских гвардейцев. И что? Город все равно останется в руках Ирины. Война продолжится. А империя будет слабеть с каждым погибшим – неважно, с чьей стороны. – Андроник отпил из кубка. – Вина моему совету! Давайте обсудим капитуляцию.
Аэскепилес шевельнулся.
Деметрий продолжал стоять у герцогского стула.
– Отец, – произнес он, и в его голосе проступила редкая нотка мольбы. – Отец!
Андроник послал ему улыбку.
– Нет, мы не сдадимся, – заявил Деметрий.
– Ты, магистр и главный камергер? – уточнил Андроник.
Деметрий резко выпрямился и навис над отцом, сияя золотыми доспехами.
– Да!
– Тогда я советую вам сесть на корабль, – сказал Андроник. Его голос окреп. – Ибо в глазах Господа я – герцог Фраке! И армия, расквартированная снаружи, повинуется мне. – Он уловил движение главного камергера и нахмурился. – Стража! – взревел он.
– Отец! – вскричал Деметрий. – Остановись и выслушай!
Он выхватил тяжелый кинжал, висевший на поясе, и как бы в замешательстве уставился на него.
Андроник застыл.