Хантер что-то сказал, затем повернулся ко мне и закатил глаза, держа бумагу в руке. Значит я правильно поняла, женщина говорила очень громко. Я огляделась и увидела, что трое других учеников смотрят в нашу сторону. Однако они смотрели не на меня. Все трое были девушками, и смотрели на Хантера с явной тоской. Я сдержала улыбку и бросила на него веселый взгляд. Брат читал мое расписание, совершенно не обращая внимания на сердца, которые разбивал своим равнодушием.
Мы только вышли из офиса, как перед нами остановилась очень сердитая девушка. Ее глаза горели, руки были уперты в бока. Кожа виднелась там, где ее рубашка не достигала пояса её очень короткой юбки. Могут ли девочки приходить в школу в таком виде? Ее взгляд был направлен на меня, а красные губы приподнялись в рычании. В ее глазах была злоба. А еще холодная горечь. Она была не хорошим человеком, но под этой оболочкой скрывалась какая-то боль.
— Кто она такая, черт возьми? — потребовала девушка, ее слова было легко читать.
Если Хантер встречался с этой девушкой, то у него были проблемы. Она была в минуте от безумия.
Не сегодня, мама, не сегодня
ГЛАВА 3
РАЙКЕР
Еще один гребаный понедельник. Все спешат внутрь перед последним звонком, девушки с чашками кофе из «Старбакс» в руках делают селфи друг с другом снаружи, и Блейкли кричит на кого-то прямо у входа.
Я даже не взглянул на это во второй раз, потому что предполагал, что Хантеру отрывают яйца за побег в пятницу вечером. Блейкли вернулась, напилась до потери сознания, а Эйсе пришлось тащить ее задницу домой. Ее вырвало прямо ему на ноги. Я пропустил все это, но это был краткий обзор, который я получил от Нэша. Эйса был хорошим парнем, и любил свой грузовик «Шевроле». Ему пришлось заплатить половину его стоимости. Его отец был крутым парнем. Поэтому после того, как Блейкли вырвало, ее положили в кузов его грузовика, чтобы отвезти домой. Это дерьмо заставило меня рассмеяться.
Нова была более чем счастлива переместиться со мной в старый амбар позади нашего дома. Но я не позволил ей зайти так далеко, как она хотела. Что-то казалось неправильным. Она была слишком в отчаянии. Слишком охотно раздевалась с парнем, которого едва знала.
Это было трудно, но после недолгих игр я сказал ей одеться, а затем предложил отвезти домой. Девушка разозлилась и сказала, что у нее есть своя машина и ей не нужен мужчина, чтобы ее отвезти.
Я долго сидел на старой шине трактора после того, как она ушла. У нее было отличное тело, и меня тянуло к ней, но меня тянуло к большинству девушек с горячими телами. Спать с ними, потому что это было легко, казалось, не беспокоило меня раньше. С Новой что-то было не так. Я не чувствовал себя комфортно с ее уровнем потребности. Или готовности. Я сомневался, что у меня вдруг появилась мораль, но я все остановил.
Я осмотрелся в поисках Новы. Хотел увидеть ее снова и убедиться, что это не пиво вскружило мне голову. Еще было время спасти ситуацию. Моя мама клялась, что вырастила джентльмена, но мне нужно было побывать еще на нескольких вечеринках и в трусиках, прежде чем это произойдет. Не сегодня, мама. Не. Сегодня.
Прозвучал поздний звонок, и те, кто еще не вошел в коридор, побежали, и директор Хасвелл громко крикнул:
— Не бегите!
Все перешли на быструю ходьбу, и я вздохнул, не беспокоясь о том, что опоздаю на урок. Я бы предпочел найти Нову и посмотреть, был ли мой момент рыцарства, или что бы это ни было, черт возьми, концом шанса с ней.
— Блейкли, иди в класс. Сейчас. — Донесся голос Хасвелла, и мне пришлось обернуться, чтобы посмотреть, что случилось с этой сплошной катастрофой.
Рано или поздно Хантер поймет, что она отравлена. Судя по его бегству в пятницу вечером, я предполагал, что это будет раньше.
Веселая улыбка, которая начала расползаться по моему лицу, застыла, и я остановился. Мои глаза были прикованы к кому-то еще, я никогда раньше не видел такого зеленого цвета глаз. Я не был уверен, что существует адекватное описание этого зеленого цвета. Но, Господи, они были такие пронзительные. Как будто могли читать твою душу. Потом девушка моргнула, и чары разрушились. Пораженный своей странной реакцией, я оглядел остальную часть человека, с такими невероятными глазами. Розовые губы, которые отсюда казались почти в форме сердца, маленький нос, высокие скулы, кремово-бледная кожа с веснушками — и почему-то это заставило меня улыбнуться. Мне понравились эти веснушки. Длинная прядь волос... она была не просто красной, а скорее медного цвета... свернулась калачиком на ее обнаженных руках.
Девушка была похожа на прекрасную фею, стоящую там... рядом с Хантером гребаным Макклеем? Я оторвал от нее взгляд и оглядел ее окружение. Блейкли уже успокоилась, Хантер разговаривал с ней с отвращением на лице. Меня они не интересовали, но рыжая заинтересовала меня. Я вернул свой взгляд на девушку и увидел, что она больше не смотрит на меня, а смотрит, как говорит Хантер, будто каждое его слово было золотом.
Если именно поэтому он бросил Блейкли, я либо дам ему пять, либо запру в шкафу, чтобы убрать подальше от нее. Девушка была новенькой, и было несправедливо, что Хантер предъявил на нее свои права, прежде чем кто-то еще успел взглянуть на нее. Я был более чем уверен, что если бы остался с ней наедине в сарае, то не отправил бы ее домой.
Хантер взял незнакомку за руку и обошел Блейкли.
— Мне нужно отвести ее в класс. Поговорим позже, — сказал он достаточно громко, чтобы я услышал.
Парень обвел новенькую вокруг Блейкли, которая теперь, казалось, немного запаниковала и сверкала фальшивой улыбкой на девушку. Что, черт возьми, происходит?
Девушка смотрела на Блейкли, как будто сожалеет. Искренне сожалеет. Не жалостливым взглядом. Мой желудок сжался. В груди ощущалось как-то странно. Что-то в этой незнакомой девушке действовало на меня. Мне было все равно, что рука Хантера была на ней в довольно защитной манере. Ему нужно было быть готовым к соревнованию. Незнакомке приходилось спешить, чтобы не отстать от Хантера, и мне не нравилось, что парень тащил ее за собой, как ребенка. Это меня раздражало.
Я начал двигаться в их направлении, не думая о том, что собираюсь сделать или сказать, когда девушка снова посмотрела на меня. Господи Иисусе, как будто в меня врезался камень. Я снова замер. Уставился на нее. Как раз когда я собрался усомниться в своем здравомыслии, она улыбнулась. Ровные белые зубы. Такие же идеальные, как и все остальное в ней. Чистота этой улыбки была в ее глазах. Ничто не омрачало её, не заставляло задуматься, о чем она думает или что задумала. Это было самое реальное, что я когда-либо испытывал в своей жизни.