Пролог
Юный король вопит.
Орет так, что голос срывается, а горло начинает болеть. Он мечется по своей темнице, как загнанный в угол зверь, голова гудит так сильно, что его взор застилают темные пятна, но он не останавливается. Не оседает, прислонившись спиной к холодной каменной стене. Наоборот — он кидается к окну, разве что не вываливается, но каменный выступ, похожий на некое подобие балкона, но отчего-то внутри, а не снаружи, больно врезается в живот, останавливая.
От земли так высоко, что он не знает, кружится ли голова от боли или от этой высоты.
Король ладонями хватается за выступ, орет в попытке позвать на помощь, но язык не слушается, он будто не знает языка, на котором хочет воззвать хоть к кому-нибудь. Пятна перед глазами из черных становятся темно-фиолетовыми, чернильными, глубинно-синими.
А под башней на многие мили вперед терновый лес — и ничего кроме.
Терновый лес, с высоты птичьего полета и окон его темницы похожий на бесконечный лабиринт, из которого нет выхода.
Прыгни, шепчет голос в голове. Прыгни.
Он отшатывается от окна, узкая круглая камера давит так сильно, что он сжимает волосы у корней, тянет их что есть сил и жмурится в попытках отогнать наваждение.
Не помогает, ничего не помогает. Сколько он здесь уже.
Король вдруг вздрагивает, принимается метаться по своей темнице, ощупывать ладонями стены в поисках хоть какой-то двери. Он сюда как-то попал, он точно сюда как-то попал, где же эта дверь?
Двери нет, кожа ладоней стирается в кровь, что пачкает старую кирпичную кладку. А потом у него за спиной раздается холодящий внутренности визг, и страх, рождающийся внутри него, так силен, что король падает, потеряв сознание, и бьется со всей силы головой о каменный пол.
Терновый лес отбрасывает тени на башню, и те разрастаются до громадных размеров, погружая темницу юного короля во всепоглощающую, беспощадную бездну.
I. Потенс. 1
В тронном зале стоит невыносимая тишина. Даже ветер, обычно бушующий за стенами в это время года, затихает, и создается впечатление, что перед королевой трепещут все. Ну или хотя бы успешно делают вид.
Ее выражение лица бесстрастно, а холодные серебристые глаза ничего не выражают, когда она окидывает собравшихся придворных.
— Ее величество, королева Нереис! — оповещает глашатай, когда она медленно движется вдоль собравшихся.
На колоннах давно не бликуют солнечные зайчики, раннее утро мало чем отличается от дня или вечера вот уже бесконечно долгое время. Нереис не помнит, когда видела солнце в последний раз. На постамент, на котором стоит трон, она поднимается самостоятельно, придерживая длинные юбки серебристого, под цвет ее глаз, платья. Она опускается на трон величественно и уверенно; все взгляды обращены к ней, в этом нет сомнений.
По залу проходит шепот, а за спинкой трона проскальзывает мрачная тень, и королева не оборачивается, прекрасно зная, что беспокоиться не о чем. Придворные затихают, учтиво склонив головы.
— Ты опоздал, — бросает она властно, но ее голос звучит достаточно тихо.
— Прошу меня простить, — тень за спиной вырастает в высокого мужчину, который замирает по левое плечо от королевы. — Ваша милость будет рада новостям, которые я принес.
Нереис фыркает и одаривает его коротким взглядом.
— Позже.
— Как вам будет угодно.
В его голосе много шипения и иностранных акцентов на разных частях слов; придворные его побаиваются, но Нереис не одна из них. Она предпочитает держать опасность как можно ближе; особенно, когда эта опасность готова лизать землю, по которой ходят ее ноги.
Двери в тронный зал распахиваются, но входит совсем не тот, кого она ждет. Не тот, кого они здесь все ждут, если подумать. Мальчишка-паж лет девяти бежит со всех ног к глашатому, и даже со своего места она видит выступивший на его лбу и кафтане пот. Мерзость какая.
Мальчик что-то шепчет на самое ухо глашатому, тот кивает.
— Не я один сегодня опаздываю, — насмешливо раздается из-за ее спины.
— Замолкни, Кру.
Она смеряет его таким взглядом, что он склоняет голову, плохо пытаясь скрыть самодовольную улыбку.