Врагом может оказаться кто угодно, и стоит не упускать ни малейших деталей. Кто знает, какие из случайно услышанных фраз могут помочь раскрыть заговор против короны.
Придворные кланяются, и Блатта одна из них. Музыка смолкает, музыканты тоже склоняют головы. Тишина звучит зловеще-могущественной, каждый шаг королевы отдается звонким стуком, который тут же уносится эхом под потолок. Никто не поднимает головы, пока королева не доходит до постамента, на котором стоит трон и не подзывает к себе принца.
– Виренс, будь так любезен, составь мне компанию.
– Как прикажете, моя королева, – с жаром отзывается принц и направляется к ней.
Лишь после этого Нереис позволяет всем присутствующим поднять головы и выпрямиться.
– Я рада видеть всех вас на этом незапланированном празднике. Возможно, кто-то из вас считает, что у нас нет повода пировать, пока страна находится в упадке, но спешу вас заверить, что повод у нас более чем достойный.
По залу прокатывается шепот.
Блатта смотрит на одну лишь королеву и старается делать короткие вдохи-выдохи, чтобы от выпитого вина не начало тошнить.
– Традиции Инсуле всегда были и будут приоритетом на короны. Династия сменилась, но не традиции. С одобрения епископа мы с вами в скором времени совершим путешествие в Парвус, где проведем следующие несколько месяцев.
Кто-то начинает хлопать, аплодисменты становятся все громче, и вот уже Блатта не замечает, как тоже аплодирует. Королева широко улыбается, стоящий рядом с ней принц настолько преисполнен то ли гордостью, то ли бахвальством, что это выражается у него на лице.
Наконец хлопки смолкают, и Нереис продолжает:
– После Парвуса, – и голос ее звучит сильным, властным и мало похожим на тот, каким она обычно разговаривает со своей служанкой, – мы отправимся в Ветус, затем в Айтернус – она делает паузу, – в Примордиум и, наконец, вернемся обратно сюда, в Потенс. Как наши венценосные предки объезжали свои владения, так и мы последуем их примеру.
Она обводит взглядом первые ряды собравшихся, набирает полную грудь воздуха и продолжает:
– Мы с его высочеством приглашаем каждого члена двора присоединиться к нам в этой поездке, но, если вы захотите остаться в Потенсе и ждать нас до следующего года, мы уважаем ваш выбор. А теперь давайте же танцевать.
И музыканты тут же ударяют смычками по струнам, начинает играть задорная мелодия.
Блатте требуется несколько мгновений, чтобы перестать стоять на месте живой статуей и вспомнить, что она собиралась прогуляться. Но об к этом, к ее сожалению, вспоминает и герцог Парвусский.
— Я вынуждена ненадолго отлучиться, милорд, — она старается говорить как можно убедительнее и улыбается. — Но я скоро вернусь и буду полностью в вашем распоряжении.
Он едва различимо прищуривается, а затем уточняет:
— Значит ли это, что вы обещаете мне танец?
— Да. Да, конечно, — поспешно отзывается Блатта и удаляется как можно быстрее. С каждым шагом от нервного напряжения ее мутит все больше. Она бы ему и не только танец пообещала, если бы это значило, что герцог не увяжется за ней.
Минуя стражу, Блатта почти налетает на торопящегося вернуться в тронный зал мужчину, но в последнее мгновение уворачивается, и столкновения получается избежать.
— Простите, — лепечет она, поднимает взгляд и узнает в едва не налетевшим на нее мужчине маркиза Моллитиема. Надо и это будет запомнить, но она подхватывает юбки, приподнимая подолы платья, и почти бегом устремляется прочь из тронного зала.
Хорошо, что маркиз оказывается не таким услужливым, как герцог Парвусский. Потому что не успевает она завернуть за угол, как желудок скручивает спазмом, и недавно выпитое вино оказывается на каменном полу галереи.
Блатта утирает рот тыльной стороной ладони и старается дышать через рот, чтобы зловонные запах блевотины не заставил ее снова согнуться в очередном приступе. Не стоило все же пить вино на пустой желудок.
По спине проходит неприятный холодок, и она резко оборачивается, почувствовав на себе чей-то взгляд, но никакого не застает врасплох.
Она прижимает ладонь по лбу и прикрывает глаза. Может, у нее горячка? С чего бы взяться этому чувству, если очевидно, что никто не станет за ней следить? Лакерта, может, и не испытывает к ней особой приязни. Может, и смотрит с презрением, но настоящей угрозы от нее исходить не может. Только если нет…