Женщина, которая была до Рекса.
Женщина, которая ожесточила его, и которой он потом всячески мстил.
Но Грисео мстить не за что. Он не должен был убивать пленника. Его задача состояла в том, чтобы переправить старика в Пенитенциарием, как распорядилась королева. И будь тот хоть трижды преступником, это не давало Грисео никакого права отнимать его жизнь, ведь жизнь каждого в Инсуле принадлежит короне.
— С чего бы нам начать? — задумчиво бубнит себе под нос виконт Форфекс.
Начинайте с чего угодно, думает Грисео. Только начинайте, хватит медлить и ждать.
Он не питает иллюзий, что сейчас двери в подземелья скрипнут, кто-то спустится и принесет помилование. Он знает, что заслужил и затекшие от дыбы мышцы, и любую из пыток, которые виконт Форфекс для него приготовил.
Потому что солдаты нужны для того, чтобы подчиняться приказам. Любой, кто осмелится ослушаться приказа, должен быть наказан. Необязательно быть истовым верующим, чтобы понимать это. Достаточно по совести служить и нести свой долг перед страной и короной.
— Вы когда-нибудь служили в армии?
Виконт поворачивается на каблуках и изумленно вскидывает брови.
— Простите?
— Я спросил, — повторяет Грисео громче, — вы когда-нибудь служили в армии?
Вопрос вызывает у виконта Форфекса смешок. На его лице появляется кривая улыбка, но он почему-то с легкостью соглашается отвечать на вопросы Грисео, хотя тот на его вопросы не очень-то рвался давать хотя бы односложные ответы.
— Не довелось, знаете ли. К чему вы об этом спросили?
— Стоило догадаться, что ваш ответ будет таким, — произносит Грисео, пытаясь размять затекшие плечи. — Армия мало чем отличается от церкви, виконт. Если вы думаете, что разговорами о Рексе заставите меня излить вам душу или признаться в том, чем я не совершал, то вы ошибаетесь.
— Осторожнее, сэр Грисео, — притворно вздыхает виконт. — За богохульство вас ожидает Бездна.
— Не думаю, что она намного хуже ваших подземелий.
— В этом наши мнения, пожалуй, сходятся. Приступим?
Ответ, впрочем, излишен. Виконт вытягивает несколько длинных толстых игл, похожих на спицы, которые обычно используют для вязания или иного рукоделия, подходит к висящему на дыбе гвардейцу и принимается пояснять, берясь за первую иглу.
— В теле человека очень много интересных точек, — произносит он, выбирая место на груди. — Представляете, можно проткнуть вас насквозь десятками игл, а вы все еще будете живы. Занятно, правда?
Он втыкает первую спицу, и Грисео стискивает зубы, не отрывая взгляда от виконта Форфекса. Тот вталкивает металлический стержень все дальше ему в грудь, пока кончик наконец не выходит из спины.
— Это весьма кропотливая работа, знаете ли, — продолжает виконт, беря в руки вторую иглу и выбирая место на грудной клетке левее. — Важно не задеть ни одного важного органа. Мы же не хотим, чтобы все веселье закончилось раньше времени, правда?
Вторую иглу он пропихивает значительно медленнее, чем первую. И как бы сильно Грисео ни старался терпеть, стон боли вырывается из груди еще до того, как конец иглы прорывает плоть на спине.
— Как думаете, сколько я смогу вонзить до того, как вы потеряете сознание?
На лице виконта Форфекса появляется самодовольная улыбка. Его тощее лицо с несколькими пока еще неглубокими морщинами вытягивается, а в глазах появляется азартный блеск. Он вгоняет в тело Грисео очередную иглу, но все, о чем тот может думать, — это не боль, совсем нет.
Грисео держится за мысль, что не позволит этому психованному ублюдку наслаждаться видом его тела без сознания.
Эта мысль пульсирует все ярче и ярче, пока его тело рвут толстые иглы, а боль становится все невыносимее. Собственные стоны он почти не слышит, кровь в ушах стучит все громче, но мысль — мысль сильнее и ощутимее всего.
У виконта заканчиваются иглы в руках, он возвращается к столу, чтобы вытащить новую порцию. Грисео не считает, сколько металлических штырей уже находится в его груди животе, руках. Дальше будут бедра — виконт Форфекс не сказал об этом, но догадаться нетрудно. Потом, наверное, голени. Раньше Грисео никогда не приходило в голову, что его можно так нашпиговать металлом, что он перестанет чувствовать запах крови и грязной то ли ржавчины, то ли стали.