— Бросьте, герцог. Вы говорите так, словно я при смерти.
— И все же вам бы не помешал свежий воздух, юноша, — наставляет герцог, откинувшись на спинку кресла и взяв бокал в руку. — Будем надеяться, что смена климата благоприятно на вас скажется. Вы ведь никогда не жили подолгу в островной части Инсуле?
— Как-то не доводилось, — уклончиво отвечает маркиз, делая крупный глоток вина. — Давайте перейдем к вашему неотложному делу, милорд.
Герцог Парвусский отставляет бокал обратно на столик, так и не попробовав. Хмурится и сцепляет пальцы в замок.
— Я недавно получил письмо от сына. Он добрался до замка без происшествий, уже занялся подготовкой флота к намечающейся войне, но дело в том, что из Примордиума не приходило никаких новостей.
— К чему вы клоните? — как-то нервно спрашивает Моллитием, кидая беглый взгляд в сторону герцога. Болтает вино в бокале и делает очередной крупный глоток.
— Поймите меня правильно, я не хочу вас ни в чем обвинять, но… — герцог не договаривает. Пытается подобрать подходящие слова, наклоняет голову чуть набок. Все в его позе демонстрирует, что он надеется на понимание маркиза. Рассчитывает, что тот поймет без слов.
Но Моллитием изредка косится в его сторону и продолжает молчать, так и не понимая, о чем идет речь.
— Говорите же! — наконец требует он, потеряв терпение.
— Создается впечатление, — осторожно начинает герцог, пристально следя за реакцией на лице маркиза, — что никакие войска будто бы и не направляются в сторону Парвуса.
Маркиз Моллитием резко поворачивает голову в сторону герцога Парвусского и на пару мгновений перестает дышать.
— Что вы сказали? — тихо уточняет.
— Я не обвиняю вас, дорогой друг. Однако время идет, а вестей о солдатах вашего отца, приближающихся к городу или хотя бы вышедших в сторону Парвуса, так и нет.
Он правда старается. Подбирает слова, смягчает тон. Но Моллитием не замечает всех стараний герцога.
— Вы полагаете, что мой отец стал бы водить вас за нос? — оскорбленно уточняет он. — Считаете, что он бы намеренно стал обещать одно, а действовать по-другому?
— Заметьте, я подобного не говорил.
И Моллитием знает, что он правда. Понимает, сам же слышал обращенные к нему слова, но раздражение появляется так внезапно, что противостоять ему он совсем не успевает.
— Мой отец получил герцогство за заслуги, которые, может, превосходят ваши в несколько раз, — высокомерно произносит маркиз. — Называя его обманщиком, вы наносите оскорбление одной из богатейших провинций Инсуле. Вы уверены, что вам нужен такой враг?
Герцог Парвусский щурится, вглядывается в лицо маркиза и с пренебрежение замечает:
— Вы правы, маркиз. Вы недостаточно здоровы, чтобы вести подобные разговоры, — он поднимается на ноги, смотрит сверху вниз и добавляет: — Мы вернемся к разговору, когда вам станет лучше.
— Если к тому моменту я захочу с вами разговаривать, — огрызается Моллитием.
Резкий тон, внезапный приступ раздражения — все это удивляет герцога. Его лицо удлиняется от неверия, но больше он ничего не произносит.
— Рамус проводит вас, герцог.
Стук каблуков высоких сапог гулко разносится по покоям. Маркиз Моллитием прикрывает глаза и зачем-то считает шаги герцога, размеренным шагом удаляющегося от него. До слуха доносятся голоса: герцог и Рамус о чем-то переговариваются, но о чем — разобрать никак не получается.
Когда он открывает глаза, герцога Парвусского в покоях уже нет. Моллитием осушает свой бокал, а потом и другой — тот, что был предназначен герцогу. Голова приятно плывет от выпитого вина, но этого слишком мало, чтобы окончательно заглушить невыносимое желание вдохнуть солей.
Желание обедать исчезает куда-то само-собой.
Он прочитывает еще страниц десять, вряд ли больше. Глаза устают быстро: мелкий шрифт, затертые старые страницы, кое-где буквы приходится угадывать. Да и текст не самый интересный, стоит признаться.
За окнами начинает темнеть, слуги приходят затопить камин, Рамус командует ими почти без слов. И все это время у Моллитиема из головы не идут слова герцога Парвусского о том, что Примордиум так и не отправил обещанные войска.