— Вы выставили меня дураком у церкви перед отплытием. Больше я такого не позволю.
— Еще раз прошу простить меня, мой принц. Я…
— Довольно, — раздраженно командует Виренс, вскинув ладонь. — Оставьте свои извинения себе.
— Как вам будет угодно.
Эрл кланяется ему вслед, но Виренс замечает это лишь краем глаза, отходя от успевшего надоесть ему старика.
Все они здесь одинаковые, думает он. Обычные лизоблюды, готовые пресмыкаться перед ним, пока смотрят ему в глаза, а за глаза посмеиваться над его юностью и бойкостью. Ну уж нет, он больше не даст повода для насмешек.
Как только корабль причалит в порту Парвуса, как только они сойдут на землю, он немедленно отправится в путь. И никто, совершенно никто не сможет ему помешать!
3
С каждым разом мощь все быстрее и быстрее покидает ее.
Иногда Нереис кажется, что она затрачивает какие-то отвратительно колоссальные количества мощи на то, чтобы земля хоть как-то плодоносила. Сил на банальную хорошую погоду уже не остается. Голова раскалывается до черных пятен перед глазами, и никакие прохладные тряпки, которые Блатта прикладывает к ее лбу, не помогают.
Мощь не считает ее достаточным сосудом, и это кристально ясно.
И все же перед отплытием она постаралась сохранить как можно больше внутри себя. Запастись на случай шторма или непредвиденных гроз.
Захватывать власть, чтобы через шесть месяцев сгинуть во время небольшого морского путешествия — не так она себе представляла историю своего правления.
Впрочем, то ли в этот раз мощь не артачится так бурно, то ли погода в море на ее стороне, но Нереис не ощущает головных болей или слабости, свидетельствующих о том, как подвластные ей земли буквально вытягивают из нее жизненные соки. Ей бы поддерживать стабильное состояние, привязать к себе Виренса покрепче и не выпускать из постели, но Нереис не может терять время.
Документы с родословной не должны попадаться принцу на глаза. Достаточно того, что он и так присутствовал в столовой, когда Блатта принесла их. Все ее махинации и попытки удержаться на троне должны быть как можно дальше от него, потому что если он узнает…
Ей даже гипотетически рассуждать о подобном не хочется, но чем хуже становится положение в стране, чем больше она получает донесений из разных уголков Инсуле, тем чаще об этом задумывается.
— Ваша очередь ходить, ваше величество.
Нереис приподнимает голову и переводит взгляд сначала на Блатту, а потом на шахматную доску перед ними. Задумалась так сильно, что даже не заметила никаких изменений. Впрочем, какая разница, если они обе не сильны в шахматах.
— Ты когда-нибудь была в Парвусе? — спрашивает Нереис, блуждая ладонью над фигурами, и наконец делает ход.
— Не доводилось, ваше величество. Да и наша страна слишком велика, чтобы исколесить ее всю. Не говоря уже о том, что меня никогда не тянуло в крупные города.
Блатте требуется больше времени, чтобы сделать ход. В каюте достаточно прохладно, корабль мягко покачивается на волнах, но за несколько дней на борту Нереис к этому успела привыкнуть. Еще бы привыкнуть к мысли, что ее попыток удержать государство в руках может оказаться недостаточно.
— А если бы тебя ничего не удерживало, ты бы пустилась в путь?
Блатта поджимает губы, неловко улыбается и пожимает плечами.
— Не знаю. Да и разве я могу вас оставить?
Она произносит это так просто, так естественно. Будто само собой разумеющуюся истину, о которой нельзя забывать, потому что она прямо перед носом маячит. Нереис смотрит ей в глаза, и испытывает что-то теплое, едва-едва тлеющее в груди.
Верит.
Правда верит, хотя и учила себя ни на кого при дворе не полагаться, никому не доверять и уж тем более не заводить подруг. Не позволять окружающим всадить себе нож в спину, ведь ее положение и так слишком шатко. Но Блатта откусывает небольшой кусочек пирожного, отряхивает пальцы, и не говорит о верности, долге и готовности умереть за свою королеву.
Блатта не раскидывается словами, а потому Нереис ей верит.