Рука, сжимающая письмо, невольно опускается ниже.
— Уже поздно, — замечает Нереис.
Гвардеец чуть склоняет голову:
— Мне передать его высочеству, что вы примете его завтра?
— Впрочем… — почти безразлично произносит она, — пусть войдет.
Грисео откланивается, и она не ждет принца. Вместо этого обходит кресло и опускается в одно из них.
— Позднее же время ты выбрал для посещений, — громко заявляет Нереис, слыша, как двери закрываются. — Полагаю, тебе бы стоило лечь раньше, если не хочешь опоздать к завтрашней присяге так же, как это было сегодня.
— Не помню, чтобы ты жаловалась на мои поздние посещения, — отвечает Виренс, проходя дальше.
В его словах нет ни капли иронии или яда; напротив, он абсолютно серьезен. Всего лишь подмечает факты. Он берет бокалы с полки над камином, ставит их на столик и наполняет оба элем, чей запах моментально долетает до чувствительного обоняния Нереис.
— Спасибо, я не буду, — спокойно отказывается она, погружаясь обратно в текст письма, которое начала читать до его появления.
Он прощает ей и это. Молча проглатывает очередную холодную стену, вдруг возведенную между ними. Виренс опустошает бокал и берет другой, направляясь в соседнее кресло.
— Неужели я так сильно оскорбил тебя, моя королева?
— Оскорбил, — соглашается она, но ее голос звучит несколько отстраненно. — Не думай, что мне не сообщили, как вы мило побеседовали со стариком Культро.
Виренс коротко смеется, делая непроизвольный жест наполненным бокалом.
— Это была просто дружеская встреча. Я и сам собирался рассказать тебе о ней.
— Но все же не рассказал.
Ему приходится заметно наклониться, чтобы дотянуться ладонью до ее колена, но это нисколько его не останавливает. Нереис нехотя все же отрывается от письма и переводит взгляд на его лицо.
— Я ничего от тебя не скрываю. Неужели ты ставишь мою преданность под сомнение?
— Любая преданность продается и покупается, — назидательно произносит она. — Я не доверяю никому при дворе и тебе не советую.
Ей хочется накрыть его руку своей, но она сдерживает этот порыв, и Виренс, предсказуемо, касается ее еще всего несколько мгновений, а потом удобнее усаживается в кресле и откидывается на спинку, делая глоток из бокала.
— Что за важные письма тревожат тебя по ночам?
— Торговля с Клаем в упадке, — замечает Нереис и принимается складывать письмо, тщательно заламывая сгибы. — Карнон не хочет иметь дел с женщиной, — последнее слово она буквально выплевывает и возводит глаза к потолку, нервно усмехаясь. — Как будто член добавляет ума.
Виренс делает еще несколько глотков эля, и она чувствует, как он сверлит ее взглядом. Пусть помучается, пусть даже приревнует ее. Ему это полезно. Ровно как и ей; но не сегодня, Лакерта не успела закончить со всеми отметинами на спине. Ни к чему ему видеть то, что трон отвергает ее.
Отвергает точно так же, как и Карнон — правитель южного материка-государства Клай.
— К чему нам эти твари? — спрашивает Виренс. — Люди не должны ползать на коленях перед рогатым ублюдком и ждать милости инфернальных скотов?
Его слова, если откинуть уничижения всех жителей нижних континентов, имеют зерно смысла. Но лишь зерно. Нереис улыбается ему почти снисходительно.
— Не думай об этом, мой принц. Государственные дела лежат на моих плечах, и, когда они слишком тяжелы, я всегда могу опереться на свой совет.
— И чем же я должен заниматься? — с вызовом спрашивает он, осушая бокал. Ставит его на столик между ними и глядит ей прямо в глаза: — Я устал заниматься постоянными тренировками. Дай мне задачу, непосильную другим. Дай мне что-то, чтобы я мог проявить не только свою преданность, но и показать тебе свои навыки.
— Мой милый, бойкий принц, — улыбка на ее губах становится еще шире, а взгляд смягчается. — Разве ты уверен, что полностью здоров после того ужасного взрыва?
— Я здоров, побери меня Бездна!
От эмоций он вскакивает с кресла, но вызывает у нее этим одно сплошное умиление.
— Ты так рвешься в бой, — произносит Нереис, кладя письмо себе на колени. — Это похвально, Виренс. Правда, похвально. Но я не могу рисковать тобой, когда государство в таком шатком, ужасном поражении. Предыдущий король ввел нас всех в Бездну, и моя задача, как королевы, вывести народ из нее. Указать им путь, даже ценой их жизней. Их, — замечает она, — не твоей.