Девица визгливо смеется, когда он все же касается лицом ее груди, и герцог Парвусский отворачивается с каким-то брезгливым выражением лица.
— Вечер мог бы быть и поприятнее, — замечает он и салютует маркизу бокалом, — но в остальном наш старый знакомый прав. Откуда вдруг взялись подобные мысли?
— Вы никогда не задумывались о том, чем отличаются острова от континента, милорд? — уклончиво спрашивает маркиз, наблюдая за тем, как герцог Ветусский щиплет девицу за мягкие бока, а она слишком приторно льнет к нему, обнимая за шею.
— Они различны, как океан и лужа, — замечает герцог Парвусский.
Молодой мальчик, едва заимевший первый пушок на губе, подливает маркизу вина и наклоняется с кувшином, чтобы налить и герцогу, но тот отрицательно мотает головой.
— Из него получился бы неплохой матрос, — произносит герцог Парвусский, провожая мальчика взглядом. — Тощий, ловкий — такой с легкостью залезет куда угодно.
— Вам нужны люди, милорд, — вдруг вспоминает маркиз, лениво закидывая ногу на ногу. Выпивка всегда делает его медлительным и неторопливым. — Давайте я выпишу вам людей из Примордиума. Уверен: горожане выстроятся в очередь, узнав, кто набирает себе команду.
Двери борделя открываются, вваливается пьяная компания солдат, которые начинают так громко гоготать, что приходится повышать голос, почти кричать, чтобы расслышать собеседника, сидяшего совсем рядом.
Герцог Ветусский, кажется, так сильно увлечен ощупыванием девицы, что совсем не слушает своих более трезвых товарищей. Моллитием продолжает потягивать вино, наблюдая за тем, как она смеется и извивается, пока пухлая рука герцога похотливо оглаживает ее обнаженное колено, а потом и вовсе начинает ползти вверх по бедру.
— Наверху есть прекрасные комнаты, друг мой, — холодно и даже пренебрежительно замечает герцог Парвусский, вдруг понимая, чем так занято внимание маркиза. — Уверен, вы вернетесь быстрее, чем будет опустошен кувшин.
Моллитием давит короткий смешок в кромку бокала, а герцог Ветусский, прервав слюнявые поцелуи в шею юной, но уже повидавшей жизнь прелестницы, удивленно вылупляется на них.
— Да будет вам известно, герцог, что я не пропустил ни секунды вашего, — он поправляется, явно начиная путаться в словах, — нашего разговора.
Компания солдат располагается за широким столом по диагонали от членов совета. Герцог Парвусский переводит на них взгляд, болтая вино в бокале, но по его лицу трудно сказать, что он о них думает. Обычно на первом этаже борделя подобные компании не задерживаются: снимают шлюх и по одному или по двое быстро перемещаются на второй. На первом этаже чаще можно встретить придворных или хоть сколько-то состоятельных горожан, встречающихся за выпивкой по делу, но не брезгующими компанией молоденьких, но не всегда хорошеньких девиц.
Хозяина этого борделя маркизу Моллитиему посчастливилось знать лично: во времена правления предыдущего короля его отец чуть не переехал беднягу на своей карете. Если бы маркиз не вмешался четыре года назад и не схватил за уздцы коня в упряжке, то суетящийся торговец не то что не открыл бы это место, он бы и жизни лишился на месте.
А так он отделался легким испугом и всякий раз по старой памяти посылает маркизу кувшин отменного вина. Разбавленного водой, конечно, не без этого. Но все равно это лучше, чем пойло, которое подают в других борделях в городе.
— Рекса ради, перестаньте тискать девку и сосредоточьтесь, — командует герцог Парвусский, и его тон привлекает внимание герцога Ветусского.
Тот широко улыбается, в пьяных глазах насмешка и веселость.
— В каком месте вы вспоминаете Рекса, друг мой! — герцог заходится смехом, но подталкивает девицу в спину и смачно хлопает ее по заднице. — Вам бы тоже не мешало расслабиться. Вон как вас выводят из себя простые радости жизни!
Он едва не сворачивает себе шею, провожая ее взглядом. Маркиз разочарованно вздыхает и осушает кубок. Непродолжительное представление на сегодня, увы, закончено.
— Мы все вдоль расслабимся, если начнется война, — мрачно отзывается герцог Парвусский.