Голова начинает ощутимо болеть, в глазах темнеет, и Виренс часто-часто моргает, желая лишь, чтобы это состояние быстрее прошло. Он ощущает прикосновение магии, она совсем рядом — так близко, что разве что не касается его. Что-то смутно знакомое возникает в сознании, но тут же гаснет.
Он будто бы испытывал нечто подобное раньше, но это абсурд.
Круделис никогда не применял к нему свою магию. Никогда Виренс не был так близко к Змею, чтобы почувствовать использование магии на чем-то или ком-то ином. И откуда он вообще взял то, что эти странные ощущения взялись именно от магии? Может, дело в духоте или злости, которая совсем недавно переполняла его и не успела до конца улечься.
Виренс проводит большим пальцем левой руки по правой ладони, чтобы убедиться, что ожог действительно настоящий, а не игра зрения. Змей обратил свою магию против него, а не только угрожать и злорадствовать, как прежде.
И этот Змей явно не хочет, чтобы он вмешивался в то, что скрывает от Виренса королева.
11
Пустая корзина, прикрытая много раз стиранной тряпкой, не оттягивает рук, хотя со стороны Лакерта все равно выглядит так, будто еле несет ее. Поэтому солдаты пропускают ее, когда она проходит мимо тренировочной площадки, расположенной прямо перед одним из выходов из замка. Возможно, расступаются они еще и потому, что среди прислуги прошел слушок: королева приблизила к себе жену Змея, ту самую, которую он нашел в Умирающем квартале, где лишь фанатики влачат свое жалкое существование.
Фанатики и приверженцы лживых богов.
Но даже если причина в этом, а не в огромной корзине, то это не имеет никакого значения. Лакерта знала, какая жизнь будет ее ждать, если отвернется от Рекса. Знала, что ни один, даже самый последний нищий или смертельно больной не протянет ей руку помощи. Никто не станет знаться с Еретичкой.
Поэтому она несколько удивленно хлопает глазами и замирает, когда слышит окрик принца.
— Лакерта, а ну подойди сюда! — громогласно повторяет он, и она напоминает себе отмереть и направиться в его сторону.
Не подавая виду, будто удивлена, Лакерта вежливо улыбается и приседает в неумелом поклоне.
— Доброе утро, ваше высочество. Решили поупражняться с луком?
Виренс скашивает на нее взгляд, натягивает тетиву и выпускает стрелу. Та попадает в мишень почти рядом с самой сердцевиной, но все же несколько ниже. Лакерта чуть прищуривается, чтобы разглядеть, куда именно угодила стрела, но принц поворачивается к ней и протягивает лук мальчишке-слуге без каких-либо пояснений.
— Как видишь, сегодня отличная погода для этого.
Она не знает, как на это правильно отвечать, поэтому выбирает грубую лесть:
— У вас прекрасно получается. Такой меткий выстрел!
Мальчишка забирает лук и резко исчезает, а Виренс подходит к ней ближе, чтобы понизить голос.
— Не лебези, Лакерта, тебе это не идет.
В ответ она улыбается чуть шире.
— Уверен, у тебя есть информация, которая будет мне интересна, — произносит он, складывая руки на груди. Она оборачивается, так и не ставит корзину на землю, а он продолжает: — Ты случайно не знаешь, куда подевалась ее величество королева?
— Ее величество после завтрака отправилась в город. Подробностей не знаю, но она не торопилась и выглядела вполне расслабленной.
Этот ответ, кажется, его удовлетворяет, потому что Виренс не просто внимательно ее слушает, отведя взгляд в сторону, но и кивает несколько раз.
— Отправилась в город и не подумала о том, чтобы взять меня с собой…
Лакерта решает никак не комментировать эту фразу. К тому же, он звучит так, словно произносит это для самого себя, а не для нее. Затем Виренс упирается локтем правой руки в ладонь левой и принимается крутить одно из колец на среднем пальце.
Она замечает чуть покрасневшую кожу на его правой ладони, и он практически мгновенно перехватывает ее взгляд.
— Знаешь, откуда это?
Возможно, она вступает в очень опасную игру, но Лакерта перевешивает корзину с одной руки на другую и откровенно врет, когда открывает рот:
— Ваше высочество обожглись о нагревшуюся броню?