— Наша королева собирается пожаловать вам звание, ваше высочество. Уверен, вы хотели бы услышать это от нее…
— Вы правы, — обрывает его Виренс. Взгляд серебристых глаз режет острее любой самой резкой стали. — И я не намерен обсуждать нашу королеву за ее спиной.
Он уже разворачивается, собирается уходить, но глухой голос эрла Культро заставляет остановиться.
— Не сочтите за дерзость, но я полагаю, что вам стоит знать, к чему готовиться. Особенно, — и он произносит последнюю фразу чуть тише, — если вы хотите показать себя достойным короны.
Виренс оборачивается, смотрит свысока, хотя разницы в росте у них никакой и нет, смотрит из-под опущенных ресниц. И слова эрла Культро попадают в цель; нет ничего болезненнее желания принца показать свою преданность короне. Уголки губ Виренса вздрагивают, он фыркает.
— Если вам будет угодно выслушать меня, разумеется, — добавляет эрл.
Старик не просто так получил свою должность при дворе; и пускай на его лице нет фальшивого подобострастия, пускай он вечно говорит исключительно то, что думает и считает необходимым сказать, есть в нем что-то, что заставило Нереис оставить ему должность, дарованную старым королем.
— Я выслушаю вас, эрл Культро, — наконец соглашается Виренс, смерив его взглядом. — После завтрака. А теперь прошу меня простить.
Фраза настолько хлесткая, что в ее условности и официальности не остается сомнений. Но старый вояка склоняет голову перед принцем, не предпринимает попыток поспорить, остановить или уговорить его. Ему, быть может лучше других из здесь собравшихся, знакомы формальности, что так любят при дворе.
Принц произносит слова извинений, но не имеет этого в виду. В нем так много фальши, что это бросается в глаза любому, кто проводит с ним больше нескольких секунд. Эрл Культро тоже замечает это, но тактично молчит.
Как и обо многом другом, что происходит в стенах этого замка-крепости, избранного новой королевой в качестве столицы.
2
— Что же такого ты принес мне, Змей? — спрашивает Нереис, упираясь ладонями на деревянную карту Риксы и чуть сгорбившись.
— О, вам понравится, не сомневайтесь.
Они ушли не так далеко от тронного зала. Не то чтобы этот кабинет можно назвать тайным — все же немногочисленный совет о нем знает, — но посторонним глазам лучше считать, что каждый раз, оставаясь наедине со своим этим иностранцем, что следует за ней по пятам с поразительной верностью, она предается животной страсти, а не просчитывает следующий шаг, необходимый для ужесточения и без того жесткого строя.
Он заканчивает зажигать свечи, делает это столь искусно длинными спичками, что время от времени кажется, что огонь на темном кончике вспыхивает сам по себе. Может, оно так и есть на самом деле. Нереис никогда не спрашивала, где именно проходят границы его магии.
Тяжеловесная корона из переливающегося синего металла должна быть тяжелой, особенно, когда ее обладательница не заботится об идеальной осанке, но ни одна мышца на лице королевы не свидетельствует о том, что ей тяжело. Тяжесть короны — ничто по сравнению с бременем власти.
Почти полностью догоревшую спичку он втыкает в свечу, чуть в стороне от фитиля, переводит на королеву взгляд и останавливается. Его человеческие глаза сверкают совсем нечеловеческим огнем.
В пустой зале без окон, освещаемой лишь горящими факелами и свечами, должен собираться совет, но королева изредка позволяет им приходить сюда, всячески подчеркивая, что у них найдутся и другие места в замке для того, чтобы надраться и посплетничать. Здесь же подобным развлечениям не место; здесь обсуждаются исключительно вопросы политики, и не ее вина, что высокородные мужи не способны разделять важное и несущественное.
И пускай придворные считают, что они уединяются здесь ради минутных прихотей; реальность же обстоит несколько иначе.
Круделис не улыбается, не юлит и не ведет себя так, как обычно при дворе. Напротив — наедине с Нереис он всегда предельно сдержан, серьезен и не позволяет себе лишних, неуместных шуток.
— Выборы в Парсе намерены перенести на месяц вперед, моя королева, — произносит он, чуть склоняя голову. Руки за спиной обхватывают локти друг друга, в его взгляде огонь не бликует, а словно бы проникает в самый зрачок и еще глубже. — Парламент считает, что сможет таким образом защитить своих кандидатов от вмешательства со стороны.