Расположенный на самом северном острове, Пенитенциарий несколько столетий служит единственной, но оттого самой жестокой тюрьмой не только на островах, но и на всей территории Инсуле. Сам Грисео там никогда не бывал, но оно и понятно — дорога эта в один конец, а служить туда отправляются исключительно те, кому не мила жизнь и не страшна смерть.
Многие заключенные с радостью отправятся на смертную казнь, чем отправятся в долгое путешествие до Пенитенциария.
Изначально это место задумывалось, как пристанище для тех, кого еще можно исправить. Епископы веками убеждали народ и корону, что истинная вера и суровые условия Пенитенциария способны заставить даже самого отъявленного негодяя пожалеть о всех своих преступлениях. Рекс жесток, но справедлив — так убеждали они.
А осужденные почему-то все равно продолжали кончать с собой по дороге до Пенитенциария. Прыгали в воду с кораблей по ночам, разбивали голову о мачту или забивали друг друга камнями на смерть, не дойдя какие-то сотни метров до высокой каменной крепости, что должна была стать им новым убежищем и спасением.
Королева Нереис пускай и сильная женщина, но Грисео не может назвать ее жестокой. Так что оно и понятно, что ее величество захочет всеми возможными способами избежать того, чтобы отправить туда бунтовщиков и изменников.
— Но если заговорщики намерены действовать, то я боюсь, что у ее величества не останется иного выхода, — произносит Грисео.
Блатта поджимает губы и выдерживает небольшую паузу.
— Скажите, сэр Грисео, я могу полагаться на вас? — спрашивает она, и от этого вопроса у него пересыхает во рту. — Вы станете моими глазами и ушами в гвардии?
Она не просит ни о чем серьезном, ни о чем из того, что он не делал бы ранее. Быть может, в этот раз поставленная перед ним задача несколько более опасна и значима, чем до этого, но у него определенно точно нет причин для подобной реакции.
И все же Грисео соглашается с замиранием сердца, стараясь, чтобы его голос звучал как можно более привычно:
— Я в вашем распоряжении, миледи.
Блатта останавливается и обращает к нему взгляд. На ее губах появляется улыбка, и какое-то время они так и стоят: он — не в силах что-либо произнести, и она — глядящая на него с такой уверенностью и надеждой, что он готов войти в горящее здание или прыгнуть в ледяную соленую воду, окружающую остров, лишь бы не подвести ее.
— Холодает, — наконец говорит Блатта. — Могу ли я рассчитывать, что вы сопроводите меня в замок?
— Почту за честь.
Грисео и теперь не решается предложить ей свою руку. Он отстает от нее на один шаг, чтобы позволить Блатте чувствовать себя свободнее, но одно то, что она спросила, дает ему глупую, но такую необходимую надежду. Она переводит взгляд на недостроенную церковь и вдруг спрашивает:
— Как думаете, она была бы высокой?
Он не сразу понимает, о чем идет речь, но потом спохватывается и несколько неловко улыбается.
— Учитывая то, что Потенс был всего лишь провинциальной островной резиденцией, — задумчиво произносит Грисео и делает паузу. — Нет, не думаю. Другое дело церкви в Парвусе.
— Вы бывали там? — спрашивает Блатта, поворачивая голову в его сторону, и они продолжают удаляться от места встречи.
— В Парвусе? Однажды, но, честно говоря, не очень хорошо его помню. Я был мальчишкой, когда приносил присягу покойному королю, но служил всегда на островах.
— Интересно, какой он.
— Король?
— Нет, замок, — она смеется, и он замечает, что смех у нее тихий, а еще очень искренний. — Потенс — мой второй грандиозный замок. До него я бывала несколько раз в Ветусе, но отец всегда предпочитал довольно затворнический образ жизни придворному. Мы редко покидали родные земли и Осколки.
— Так вы с Осколков? — возможность говорить с ней о чем-то кроме дел короны кажется настоящим подарком, и Грисео цепляется за этот подарок.
— Хоть и не с Королевского архипелага, но тоже с островов, — мягко соглашается Блатта.
С тех островов, что находятся западнее материка. Тогда совсем неудивительно, что ее волосы такого непривычного цвета; мысль проскальзывает сама собой, и ему становится стыдно, что он допускает нечто подобное в отношении благородной инсулийки с родословной — ее волосы еще ничего не говорят о связи с другим континентом. Может, на Осколках у всех волосы темно-рыжие или красноватые.