— И где ваш отец сейчас?
— Как и всегда, дома, — отвечает она, не чувствуя перемены в его тоне (или искусно делает вид, что не чувствует). — В следующем году мой брат должен приносить присягу, так что отец очень внимательно относится к его образованию. Будущий барон должен еще многому научиться.
Грисео замечает, как ее черты смягчаются, когда она говорит о семье, с особенной лаской отзываясь о брате. Это невольно заставляет его вспомнить о своей многочисленной семье, которую он так давно не видел по долгу службы.
— Вы скучаете по ним?
— Каждый день.
Она признается в этом так просто, что это застает его врасплох. Не говорит о том, что быть фрейлиной королевы — величайшая милость или что она не имеет права жаловаться, занимая такую почетную должность при дворе.
На мгновение ему кажется, что Блатта приоткрывает ему какую-то сокровенную часть своей жизни, но потом впереди показываются крепостные стены замка, и это чувство распадается слишком быстро.
— Я пойду вперед, — тут же торопливо заявляет она. — Не стоит лишний раз кому-то видеть нас вместе.
Грисео хочет ей что-то ответить, но пока подбирает слова, она уже упархивает, и ему остается смотреть на ее удаляющуюся фигуру — и понимать, что что бы там он ни почувствовал, все это было плодом его фантазии.
Напиться бы крепким элем, да такой роскоши он позволить себе не может.
15
Время перестает ощущаться, а голова настолько тяжелая, что открывать глаза не хочется.
Моллитием не ощущает разницу между сном и реальностью. Кто-то касается его левой руки и снимает перстень с пальца, но, когда он открывает глаза, перстень на месте, а в комнате нет никого. Он явно слышит шелест бумаги и скрип пера, но как только поворачивается на другой бок, на него смотрит молоденькая служанка, промывающая тряпки в тазу с водой. Его окружает то звенящая тишина, то какие-то голоса.
— Просыпался?
— Нет, ваша светлость.
— Ты посылала за лекарем?
— Вы же не велели…
— А теперь велю. Только скажи, что это для меня. И поторапливайся, скоро весь замок будет на ушах из-за того, что он пропал.
Ему хочется спросить, о ком они говорят и где он находится, но язык пристает к небу, а обзор перед глазами плывет, и он не пытается бороться. Снова погружается в душную и липкую темноту, которая изредка сменяется крупными цветными пятнами.
Конкретные образы не приходят, одно из цветных пятен он принимает за яркое солнце, но солнца так давно не было, что если это и было бы оно, то с чего бы ему светить так ярко?
Его возвращает резкий запах, бьющий прямо в нос. Моллитием пытается отмахнуться, но руки слишком тяжелые, так что он отворачивается, но запах никуда не исчезает. И тогда он открывает глаза.
— Рекс всемогущий! — причитает женский голос, но он не может узнать, чей именно. Какое-то время зрение расходится нечеткими пятнами, а потом все же начинает складываться в четкую картинку.
— И напугали же вы нас, маркиз.
Он поворачивает голову и замечает, что на краю кровати сидит герцогиня Айтернусская.
— Миледи, — его голос почему-то хрипит, он пытается приподняться, но она мягко касается его плеча.
— Лежите-лежите, Моллитием. Лекарь сказал не давать вам подниматься, как только вы придете в себя.
— Приду в себя?..
— Вы совсем ничего не помните? — спрашивает она, пытаясь поймать его несколько невнимательный взгляд.
Герцогиня берет его за руку, но он не сопротивляется. Зачем-то проверяет наличие фамильного перстня с печатью на левой руке, но тот все еще надет на его палец. Должно быть, это все часть затуманенного бредом сознания.
— Мы были… — начинает он и прочищает горло. — Мы были в борделе, и там что-то произошло.
— Правильно, — подбадривает она его, как ребенка, повторяющего сложный урок.
— Какая ссора или драка, — он хмурится, силясь вспомнить все как можно подробнее. — Я пошел посмотреть, что случилось, а потом…