Он отшатывается так, словно она ударила его. Словно ее слова причиняют ему физическую боль.
— Ты бы не стала…
— Правда?
Нереис не пытается скрыть улыбки, она медленно прохаживается вдоль камеры и говорит обманчиво-ласковым тоном:
— Значит, ты отвлек меня от важных государственных дел ради того, чтобы потешить собственное самолюбие? Это похвально, правда. Даже месяцы заточения не сделали тебя менее самовлюбленным и уверенным в собственной значимости. Видимо, я ошибалась на твой счет, когда посчитала тебя недостаточно здоровым для Пенитенциария.
— Ни один герцог не был заключен там за всю историю Инсуле, — уверенно заявляет он. Бахвалится, старается казаться храбрым, но она слышит, как у него дрожит голос. — Даже королева не может так попирать законы государства.
— О, мне не придется попирать наши законы, — замечает она и останавливается. — Герцог и правда никогда не был и не будет заключен там. Но дело в том, что ты уже не герцог.
Она дарит ему короткую улыбку на прощание и решительно направляется дальше по коридору.
— Нереис! — вопит Трабем. — Нереис, я прошу тебя! Если в тебе есть хоть что-то человеческое! Нереис!
Его крик, переходящий на визг, и режущие слух высокие ноты, отражаются от голых стен, она морщится, но довольно быстро доходит до тяжелой двери. Слова и мольбы тонут в рыданиях. Судя по звуку, он падает, но она не оборачивается и не медлит. Несколько ударов кулаком в дверь, и та отворяется.
— Ваше величество... — караульный кланяется, и Нереис замечает, что он стоит не один, а в компании герцога Ветусского.
— Милорд… — несколько удивленно произносит она. — А вы что здесь делаете?
— Боюсь, у меня для вас срочные новости, — произносит герцог, но широкая и довольная улыбка на его лице никак не вяжется со сказанными словами. Он скашивает взгляд на караульного, как бы намекая, что тот лишний. — Дело государственной важности.
— Конечно, — холодно отвечает Нереис. — Вы же поможете своей королеве не оступиться на этой крутой и старой лестнице?
— Почту за честь.
Герцог кланяется, горделиво подставляет ей локоть, и она опирается на его руку.
— Ах да, — вдруг вспоминает Нереис, оборачиваясь у подножия лестницы к караульному. — Пищи и воды не давать, никого к нему не подпускать. Все дальнейшие распоряжения вы получите позже.
— Как прикажите, ваше величество.
Она довольно кивает и позволяет герцогу Ветусскому увести себя наверх — туда, где призраки прошлого не глядят на нее глазами безумца и не напоминают о прошлой жизни, которую она бы предпочла забыть.
19
— К тебе там пришли, — говорит Рубрум, останавливаясь рядом со столом, за которым Грисео и еще несколько гвардейцев доедают обед.
Грисео оборачивается, смотрит в сторону двери и удивленно замирает. Услышав слова сослуживца, он предположил, что пришла Блатта или кто-то из молодняка, нуждающийся в совете, но то, что он видит, никак не вписывается в его картину мира. Принц Виренс стоит в дверях, сложив руки на груди и внимательно глядит четко на него.
— Интересно, что ему нужно, — произносит Грисео, отвернувшись, и встает из-за стола.
— Ты доедать будешь? — уточняет Рубрум, косясь на кусок мяса, оставшийся на тарелке.
— Можешь взять.
Рубрум довольно улыбается и усаживается за стол, подтягивая к себе чужую тарелку. Грисео ловит себя на непроизвольной мысли, что успел нажить себе проблем, пока направляется в сторону выхода. Встреча с принцем не сулит ничего хорошего. Тот, должно быть, затаил злобу с тех пор, как Грисео по долгу службы пришлось вывести его из покоев королевы.
— Ваше высочество, — учтиво произносит он, кланяясь. — Мне сказали, что вы хотели меня видеть.
— Все верно, — высокомерно соглашается принц. — Здесь неподходящее место для разговоров, идем за мной.
— Слушаюсь, ваше высочество.
Они выходят из обеденного зала, расположенного в казармах, и Виренс направляется куда-то в сторону выхода из этой части замка, но навстречу им никто не идет, и он решает заговорить прямо по пути.
— Я должен был поговорить с тобой раньше, но был занят. Признаю, мне не нравится, когда кто-то поступает со мной так, как ты повел себя недавно.