— К сожалению, Рекс испытывает нас, ваше величество. Но можем ли мы жаловаться на него?
— Вы хотели мне что-то сказать в подземельях, — напоминает Нереис. — Говорите же. Надеюсь, вы принесли мне хорошие новости, а то дурных в последнее время у меня в избытке.
От гордости он выпячивает вперед пузо и обеими руками берется за широкий пояс. Паутинка морщин расходится от уголков его глаз, когда герцог самодовольно улыбается.
— У меня для вас самые лучшие новости!
Нереис тяжело вздыхает и произносит тихо, почти что себе под нос:
— Уж очень на это надеюсь.
Приосанившись, герцог Ветусский выглядит еще шире, чем он есть, а улыбка на его лице выглядит какой-то придурковатой. Впрочем, в нем всегда было нечто придурковатое, думает она и отгоняет эти мысли от себя, как назойливую мошкару.
— Я нашел средства, которые необходимы для нашей военной компании, — гордо заявляет он, и Нереис обращает к нему заинтересованный взгляд. — Да-да, вы не ослышались, моя королева. Мне удалось не только заключить торговый союз с его величеством Карноном, но и раздобыть кругленькую сумму денег, которая поможет нам в грядущей войне.
— То есть вам удалось достучаться до Карнона? — удивленно спрашивает она. — Нет, я всегда знала, что язык у вас хорошо подвешен, и, несмотря на свои нескромные формы, вы влезете куда угодно, но, чтобы настолько…
— Полно, ваше величество, — хихикает герцог. — Вы мне льстите, не такие у меня и нескромные формы.
Она выдавливает из себя натужную улыбку, но он настолько увлечен собой, что даже не замечает этого.
— Признайтесь, как вам это удалось. Последние письмо, которое я получила от Карнона, было не просто сухим, а я бы даже сказала пренебрежительным. Он ясно выразился, когда писал, что не станет иметь никаких дел с женщиной.
— Просто подергал за ниточки здесь, там…
— Не увиливайте, герцог. Говорите прямо.
Улыбка так и не сходит с его лица, от него исходит такая гордость, что, если бы она имела запах, Нереис бы задохнулась, и ее не спасло нахождение на открытом воздухе.
— Его величество очень занят, как и любой правитель, — принимается пояснять он. — Я рассудил так: он получает огромное количество корреспонденции ежедневно. Ему пишут соседи, друзья, враги. Ему пишут подданные, жалуясь на свою жизнь. Пишут подданные, благодаря за милости. Наконец ему пишут наместники всевозможных провинций, отчитываясь о проделанной работе. Разумеется, ему некогда вникать в государственные перевороты, произошедшие у нас. Поэтому я решил немного упростить ему задачу.
— Только не говорите, что вы преподали ему урок истории, — усмехается Нереис, но усмешка это получается на грани безразличия и иронии.
— Что вы, разве я смею учить монарха хоть чему-то, — уклончиво отвечает герцог.
Вот ведь гад ползучий, думает Нереис. Знает же, как себя подать и что провернуть. Потому она и держит его в совете, потому и пожаловала ему титул. Каким бы бесполезным сплетником, выпивохой и ходоком по борделям он ни был большую часть времени, иногда он проворачивает такое, что поражает в том числе и ее.
— У меня есть некоторые связи с двором его величества, поэтому я решил воспользоваться ими и написать киварвиту.
Умно.
Еще как умно.
Нереис невольно ухмыляется. Ей почему-то не пришло в голову, что ветхий мудрец, занимающий пост одного из самых близких советников Карнона, может стать отличным способом достижения цели. Стать киварвитом в нижних землях все равно, что быть епископом и герцогом в одном лице: нет никого, кто имеет такое же влияние на правителя и к чьим словам он станет прислушиваться.
— Я подозревала, что вы состоите в переписке с некоторыми придворными Крайга, но что бы написать напрямую киварвиту… Вы опасный человек, герцог.
Во взгляде герцога Ветусского вспыхивает тщеславный огонек, и Нереис замечает это так же явно, как видит перед собой ровные линии дорожек, по бокам от которых посажены кусты. Они прогуливаются медленно, чуть поодаль в беседке собрались дамы, что-то обсуждающие, пока их дети носятся по пока еще густым газонам. Если присмотреться, то сквозь кусты можно заметить разгуливающих молодых виконтов и баронов; эрлы в массе своей заняты военной службой и, даже находясь при дворе, больше времени проводят в казармах, чем среди деревьев и фонтанов.