Пару раз его взгляд падает на собственный бок, после чего он воровато оглядывает остальных членов совета, боясь, что они заметят его странное поведение, но ничего подобного не происходит. Он выпивает еще бокал, а за ним еще один.
И искренне надеется, что все это выдумки пьянеющего сознания, а не разошедшийся шов на боку, из-за которого кровь начинает пропитывать его одежду.
22
— Я уже думала, ты заблудился, — равнодушно замечает Нереис и протягивает Круделису полный бокал.
Он осушает содержимое бокала за раз и чуть дергает головой.
— Крепковато для вина.
— А это и не вино, — отзывается она и чуть заметно улыбается.
Он еще несколько раз дергает головой: выпивка намного крепче, чем он ждал. Нереис переводит взгляд на огонь, полыхающий в камине, и ее голос звучит почти требовательно, когда она спрашивает:
— Почему так долго?
Круделис не торопится с ответом. Проверяет графин на наличие еще одной порции выпивки: открывает его, принюхивается и недовольно закрывает. Ставит пустой бокал рядом с графином и обходит пустое кресло, чтобы усесться в него и вытянуть ноги.
— Пришлось сделать крюк, чтобы никто не заметил над Парсом странную тень, так сильно смахивающую на дракона.
В его глазах отражается пламя камина, стоит ей повернуть голову в его сторону. Зрачки удлиняются, и она глядит на него со странным чувством, похожим на умиление, которое другие испытывают при виде щенка или маленького пушистого котенка.
— Это было разумное решение.
— Иногда ты забываешь, что я отличаюсь от других твоих подданных, — задумчиво произносит он.
А ведь и правда.
Время от времени она начинает сомневаться в его дальновидности. Или в том, что ему можно доверять. Или — еще хуже — в том, что он понимает, что делает. Нереис наблюдает за тем, как он откидывает голову на спинку кресла, закрывает глаза и сцепляет пальцы в замок, положа руки себе на живот.
Ее можно понять: когда он такой, человечный и предельно понятный, кто угодно забудет о том, что рядом с ней находится не человек, а древнейшее создание, появившееся на этой земле еще до первых людей. Сейчас он выглядит уставшим шпионом, вернувшимся домой после долгой дороги. Не свирепым чудовищем, извергающим пламя, в котором солдаты кричали от боли, сгорая заживо в открытом поле.
Жаль, что ублюдок Вермис не был одним из них. Она бы насладилась каждым мгновением его мучений, запомнила бы каждый оттенок предсмертного вопля, пока его глаза лопались, а кожа плавилась и стекала с мяса и костей.
— Фуга устроил в твое отсутствие такое, что я до сих пор не знаю, как это исправить.
— Кто? — непонимающе уточняет он, открывая глаза и поворачиваясь к ней.
— Фуга, герцог Ветусский, — поясняет Нереис.
— А, этот пройдоха. Чем же он отличился?
— Отменил все налоги и пошлины для кораблей, приходящих из Крайга. Можешь себе представить? Казна и так осталась в жалком состоянии после бесчисленных пьянок и бредовых идей Вермиса.
Круделис вскидывает брови и присвистывает. На его лице появляется удивление, но оно быстро сменяется чем-то, название чему она не может дать.
— Рискну предположить, что торговля с ними возобновлена?
Нереис тяжело выдыхает и тянется за чистым бокалом, чтобы налить в него вина из графина.
— Карнон не нуждается в наших товарах, он явно дал мне это понять в своих письмах. Фуга, конечно, уверяет, что не вел переписку напрямую с ним, но вел переговоры с киварвитом, — она делает паузу, пригубливает вино и откидывается на спинку кресла. — Мне нужно достать эти письма и убедиться в том, что жирный пройдоха не врет.
— Не очень-то ты вежливо отзываешься о своих лучших из лучших.
— Мы оба знаем, что единственный незаменимый здесь — это Виренс, — устало произносит Нереис, потирая пальцами висок. — Всех остальных можно заметить в два счета.