— Довольно!
Он замолкает и едва сдерживает тонкую усмешку. Затем продолжает медленно потягивать содержимое бокала.
— Покиньте мои покои немедленно, — требует Нереис ледяным тоном.
— Не понимаю, к чему такая ярость, — меланхолично замечает епископ.
— Кажется, вы не расслышали, епископ, — басит грубый мужской голос, похожий на рычание, и к внутреннему успокоению Нереис Круделис выходит из тени угла как раз в той стороне, ближе к которой находится старик. — Ее величество отдала приказ, а вы обязаны повиноваться.
Епископ вздрагивает, и горящие угли глаз приковывают его внимание к себе. Он бы, пожалуй, обмочился, явись Круделис в своей драконьей форме. Но из темноты выходит мужчина и медленно подходит к диванам.
— Я провожу вас, — в его голосе особенно слышно рычание чудовища, и епископ поспешно поднимается с места.
— За якшанье с подобными тварями, ваше величество, вы попадете в Бездну, не сомневайтесь, — дрожащим голосом произносит он.
Круделис чуть подается вперед, делая вид, что шагает в его сторону, и епископ поспешно семенит к выходу, нервно оборачиваясь. Нереис осушает свой бокал залпом.
— Еще одной проблемой больше, — произносит она, морщась от крепости напитка.
— Поверь, этот, — он указывает в сторону дверей, — далеко не так страшен, как может показаться.
Ей хочется в это верить.
А еще хочется обхватить себя руками, подтянуть колени к груди и сжаться. По крайней мере, на некоторое время, пока никто не видит; но раз такой возможности нет, Нереис наливает себе еще настойки и снова опустошает бокал залпом.
— Скажи своей жене, что я хочу ее видеть, — произносит она после непродолжительной паузы. — И пусть возьмет с собой все необходимое. Она знает, о чем речь.
— Слушаюсь, моя королева.
Он не иронизирует, не шутит. Откланивается совершенно серьезно и покидает ее покои почти бесшумно.
23
Из сна ее вырывают резко. Лакерта вздрагивает, когда кто-то касается ее плеча, но почти сразу же понимает, что беспокоиться не о чем.
— Вставай, — произносит Круделис, смотря на нее в темноте комнаты. Он убирает ладонь, отходит от постели и принимается зажигать свечи, пока она садится и окончательно просыпается.
— Ты уже вернулся?
— Как видишь.
Нужно сказать ему про кровь, про тварей, которых она четко видела в луже крови в городе, но Лакерта прикусывает губу изнутри и молчит. Что-то не позволяет ей сразу вывалить ему то, что беспокоит ее в последнее время.
— Который час? — спрашивает она, тянется за платьем и направляется в сторону ширмы.
— Еще нет полуночи. Рано.
Его ответы сухие, но не враждебные. Она по интонациям понимает, что он погружен в мысли, вот и отвечает ей несколько странно. Они поговорят позже, у них еще будет возможность. Тогда она ему и расскажет.
— Возьми все необходимое, — бросает Круделис, закончив со свечами. — Нереис сказала, ты поймешь, о чем речь.
— Я поняла, — отзывается Лакера, невольно перенимая его тон.
Когда она выходит из-за ширмы, его в комнате нет. Может, ощущение обманчиво, но у нее такое чувство, что становится не просто пусто, но и немного холоднее. Нужно было все же рассказать ему об увиденном. Никто в замке и близко не понимает ее так, как он. Возможно, еще королева, но Лакерта не настолько глупа, чтобы довериться кому-то вроде нее.
Не после того, как эта женщина чуть не вскрыла ей горло.
Все необходимые ингредиенты она собирает быстро и без лишнего промедления, прячет в небольшую корзину и прикрывает чистой тканью. Со стороны все выглядит так, что она вполне может нести как грязные кровавые простыни, так и горячую выпечку для ее величества, но Лакерта все равно решает воспользоваться потайными ходами, чтобы срезать внушительную часть пути.
Усталость срубила ее на закате. Она точно помнит, что не собиралась спать. Голова гудела весь день так сильно, что она решила ненадолго прилечь, а в следующий момент проснулась, разбуженная мужем.
Интуиция молчит, и это самое странное. За годы, проведенные в Умирающем квартале, она привыкла с особым вниманием прислушиваться к своему нутру: то никогда не подводило и заранее подсказывало, когда нужно делать ноги.