Лакерта стучит в комнату, предназначенную для слуг, дважды, оглядывается, чтобы убедиться, что за ней никто не следит. И несколько удивленно сталкивается взглядом с Блаттой, отпирающей ей дверь.
— Входи, — приглашает ее баронесса. — Королева тебя ждет.
Лакерта проскальзывает внутрь, и Блатта запирает за ней дверь. Ключ проворачивает в замке, и старый механизм, к удивлению, не скрипит. Блатта улыбается ей как-то дергано, но Лакерта не обижается. Даже такая мелочь, как улыбка, не часто озаряет лица людей, говорящих с ней. С ней вообще редко кто-то разговаривает.
Следуя за Блаттой, Лакерта вспоминает об обещании, данном принцу, и непроизвольно усмехается.
— Что-то не так? — уточняет Блатта.
— Что ты. Просто вспомнила одну шутку.
Блатта ничего не отвечает, они входят в королевские покои, и Лакерта замечает королеву, стоящую лицом к гобелену и медленно попивающую что-то из бокала.
— Ваше величество, она пришла, — произносит Блатта.
— Можешь быть свободна, — отзывается Нереис, не отрываясь от гобелена. Он занимает почти всю стену, но висит здесь довольно давно. Вряд ли она никогда не обращала на него внимание раньше.
Баронесса откланивается и поспешно покидает покои через главные двери. Вероятно, так, чтобы гвардейцы, стоящие у дверей, видели и знали, что ее величество осталась одна и отправилась отдыхать. Лакерта ставит корзинку на тахту и позволяет себе вольность — идет в сторону Нереис, все так же рассматривающей гобелен.
Она останавливается в паре шагов от королевы и тихо, но отчетливо произносит:
— Не хватает его волос.
— Да… — задумчиво тянет Нереис. — Да.
И добавляет, чуть погодя:
— Они в шкатулке на столе.
Лакерта хмурится, переводит взгляд на гобелен и не понимает, чем тот так привлек внимание королевы. Таких гобеленов множество по всей стране, она уверена. Осада города, воин на коне и в полном вооружении, голые женщины с длинными волосами кланяются то ли ему, то ли копытам коня — наверное, нищие или жители осажденного города. Вдали горит пламя, а по левую сторону море или океан — не разобрать.
У высокородных свои причуды.
Она здесь не для того.
Нереис покачивает бокал в пальцах, ничего не говорит, и Лакерта направляется к письменному столу, на котором царит идеальный порядок. Одна единственная шкатулка — совсем небольшая и вытянутая — ничем не выделяется на фоне писчих принадлежностей. Стол создает впечатление, будто за ним никто и никогда не работал.
— Я позвала тебя, потому что мне нужна твоя помощь, — наконец произносит королева. — Обычно в подобных делах я справляюсь одна, но сегодня… — она делает паузу, — особенный случай.
Лакерта открывает шкатулку и вытаскивает прядь черных волос, убедившись, что не оставила ни одной лишней волосинки, закрывает шкатулку. Волосы мягкие, даже слишком. У нее таких никогда не было и не будет. Нереис отходит от гобелена, ставит бокал на полку над камином и запахивает халат поплотнее, ежась от холода.
— Я в вашем распоряжении, — приходится прикусить язык, чтобы не назвать ее госпожой, но Лакерта справляется.
Королева регулярно зовет ее к себе ближе к ночи: чаще всего для того, чтобы залечить раны на спине, что появляются из-за трона. Иногда, несколько раз в месяц, чтобы привязать к себе принца. Хотя зачем, Лакерта никогда не понимала. Такая красивая, подобно мраморной статуе, женщина способна привлечь любого мужчину, которого пожелает и без всякой магии.
Всей подготовкой к ритуалу обычно занимается Лакерта: раскладывает на полу необходимые ножи, обязательно остро заточенные, посыпает пеплом пол, предварительно сдвинув ковры в сторону, чтобы те не мешались. Но сегодня что-то меняется, потому что Нереис подходит к тахте, отбрасывает в сторону тярпку, которая скрывает все необходимое, и принимается вытаскивать ножи.
— Я бы ни за что не доверилась тебе, будь у меня выбор, — произносит она, стоит Лакерте подойти к ней и вытащить бумажный кулек с золой. — Подумаешь открыть свой рот, и я...