— Нет необходимости угрожать мне, моя королева. Я служу вам и только вам. Ровно как и мой супруг.
Лакерта отходит к свободному пространству комнаты, ставит кулек с пеплом на пол и подцепляет край ковра. Нереис тем временем крутит в руках один из ножей, рассматривая острый край лезвия.
— Твой супруг преследует одни цели, а ты другие. Вы с ним разной породы
Ответить на этой Лакерте нечего, посему она молчит. Они с Круделисом и правда разные. И дело не в том, что она смертная, а он — порождение Бездны, как принято говорить у рексианцев. У каждого из них своя дорога, и да, они пересекаются, но это совсем не значит, что они сольются воедино.
Она рассыпает пепел по форме восьмиугольника и возвращается за ножами. Протягивает ладонь, и Нереис отдает их молча. Все, кроме одного.
— К чему такая спешка?
— Оставь все вопросы при себе, — советует Нереис, но в ее голосе на этот раз нет ни злобы, ни раздражения. Она выглядит усталой, царапает подушечку пальца ножом и медленно подходит к восьмиугольнику из пепла.
Восемь ножей ложатся на вершины фигуры, девятый остается в руках королевы. Лакерта кладет прядь волос в центр и идет за свечой — тяжелой, толстой и с обожженным фитилем. Нереис опускается на колени, режет ладонь и сжимает кулак над прядью волос, внимательно наблюдая за тем, как капает кровь.
— Ваше величество?
Голос у Лакерты удивленный, Нереис протягивает ей окровавленную руку.
— Я же говорила, что мне нужна твоя помощь. Иди сюда.
Что бы королева ни задумала, это мало похоже на обычные ритуалы, которые Лакерта помогала проводить ей раньше. Она опускается на колени рядом с Нереис, и та дергает ее за руку на себя, ловко разрезая загрубевшую от работы кожу ладони.
— Ты должна отдать кровь добровольно, — произносит Нереис, и ее серебристые глаза похожи на густой туман, какой бывает рано утром у воды. Лакерта чувствует металлический запах крови — своей и королевской, и разницы между ними никакой.
Она подносит ладонь к центру восьмиугольника, свежий порез саднит, а кровь не торопится стекать с кожи на прядь волос. Только теперь она замечает, что граница между радужкой и зрачком королевы размывается. Ее глаза становятся все меньше похожи на человеческие, а голос приобретает странный акцент, когда та говорит:
— Сожми руку, Лакерта. Так кровь стечет быстрее.
Нереис облизывает нож, чудом не раня язык, дочиста, пока тот снова не начинает сиять и отражать свет свечей. Она слизывает их смешанную кровь и облизывает губы, чтобы ни капли не пропало. Лакерта послушно сжимает руку в кулак и капает несколько крупных капель на прядь волос.
Ей бы уйти, сбежать и не участвовать в том, на что она не подписывалась, но Лакерта убирает руку и ждет приказов своей королевы, своей госпожи — той, что поклоняется одной с ней богине.
— Посыпь рану пеплом, — командует Нереис, рассекает себе вторую ладонь и откладывает нож.
Она упирается ладонями в пол по обе стороны от прядей и начинает поспешно проговаривать фразы, которые Лакерте не знакомы. Заклинание, как она догадывается. Но для чего?
Руку жжет огнем, но она сжимает зубы и терпит. Боль — часть любого магического ритуала. Рдяная богиня требует крови и боли, в этом она очень похожа на Рекса; но в ответ дает силу, которая способна на многое, если не на все.
Слова, срывающиеся с губ Нереис, становятся более разборчивыми.
— Твоя память принадлежит мне, — четко произносит она. — Отдай мне свои воспоминания.
Не успевает Лакерта задаться вопросом, о ком именно идет речь, как Нереис, до этого сгорбившаяся над окровавленным клочком волос, резко выпрямляется и без малейшего промедления отправляет его в рот.
— Ваше величество…
Нереис прерывает ее речь жестом — указательным пальцем, призывающим не мешать ей. Королева жует, и Лакерта ощущает вкус мягких волос у себя во рту, чувствует вкус крови, и желудок начинает спазмировать. Она хватается за живот и чувствует, что ее вот-вот тошнит. Во рту что-то находится, но как бы сильно она его ни открывала и не пыталась это выплюнуть, ничего не происходит. А королева тем временем глотает окровавленный клок волос и задирает голову, уставившись куда-то в потолок.