Она протискивается мимо него к выходу, и к ее большому удивлению он не пытается ничего ответить или как-то иначе задержать ее. Мысль о том, что она могла бы его полюбить, сейчас кажется абсурдной и смешной.
Как она могла о подобном подумать?
Ей вдруг становится стыдно за мысль, о существовании которой не знает никто, кроме нее самой. И этот стыд так силен, что хочется куда-то сбежать, чтобы не испытывать его. Куда угодно, но она решает идти вперед.
Вперед и без какого-либо определенного направления, чтобы избавиться от стыда и раздражения, причиной которым стал ее многовековой муж.
А потом она замечает Блатту, подозрительно оглядывающуюся по сторонам, и ныряет в арку в стене. Никто не оборачивается воровато, когда не замышляет ничего особенного. А рыженькая баронесса всегда оказывается вовлеченной во что-то интересное, но при этом всегда выходит сухой из воды.
Внимание Лакерты моментально переключается на Блатту, и она не замечает, как мысли о Круделисе отступают на второй план. Лакерта следует за ней как тень — с разницей лишь в том, что тень всегда находится намного ближе к своей хозяйке и не производит никаких звуков. Но и это можно поправить.
В очередной арке Лакерта поспешно нашептывает заклинание и щелкает пальцами. Обычное рассеивание внимание, она даже не становится невидимкой в глазах окружающих. Ей всего-то нужно, чтобы баронесса не придавала никакого внимания тому, что в пяти-семи шагах от нее есть следующая за ней Лакерта.
Блатта идет к лестнице и спускается вниз. Этажом ниже как раз находится галерея, ведущая в сторону казарм, и Лакерта хмурится, понимая, что они направляются как раз в ту сторону. Неужели баронесса обзавелась любовником? Нутро подсказывает, что дело не в обычной любовной интрижке, а в чем-то большем.
Именно из-за собственных предчувствий Лакерта и продолжает следовать за ней, а не оставляет всю эту идею, отмахнувшись.
Они спускаются в сторону общих спален, предназначенных для королевской гвардии, и ситуация становится все интереснее и интереснее. Блатта продолжает оглядываться у каждого поворота, но ее взгляд всякий раз небрежно мажет по Лакерте, и последняя остается незамеченной. Не будь она так истощена после ночного ритуала королевы, то наложила бы чуть более сложное заклинание.
Потому что дорогу ей преграждает один из солдат, почти хватает ее под руку, но ей удается вывернуть руку в последний момент.
— А ты что здесь делаешь? Служанки к нам нечасто захаживают, — со смешком произносит он.
— Гуляю, — почти рявкает Лакерта и пытается из-за его плеча рассмотреть, куда направляется Лакерта.
— Ну так давай вместе прогуляемся, — нагловато предлагает солдат, и она замечает неприятную родинку, больше похожую на бородавку, на его подбородке. Выглядит по меньшей мере блевотно. Он делает очередную попытку поймать ее за руку, но Блатта ловко уходит в сторону.
— Обязательно, — отвечает она. — Выполню задание своей хозяйки и сразу же найду тебя, идет?
Такого ответа он точно не ожидает. Даже как-то подбоченивается, взгляд становится самодовольным.
— Ну ты это… — произносит он. — Не опаздывай. Я тебя буду ждать у дверей внизу.
— Как я могу опоздать, — притворно вздыхает Лакерта и даже подмигивает ему для пущей убедительности.
И этого простого маневра хватает, чтобы он окончательно повелся. Она проскакивает мимо и пытается догнать Блатту, но когда добегает до дверей в общие спальни, то нигде нет и следа хорошенькой рыжей баронессы.
— Твою мать, — выругивается она себе под нос. — Пропади в Бездну эти похотливые мерзавцы.
Ей почти удалось проследить за Блаттой. Она почти узнала, что та замышляет, но мужлан, решивший, будто она заявилась в казармы в поисках какого-нибудь развлечения, все испортил.
Зря потратила и без того немногие силы на заклинание. Лакерта еще несколько раз выругивается себе под нос, убеждается, что солдат с мерзкой родинкой ушел, и потом все же возвращается обратно.
Ни к какому выходу она, разумеется, не приходит.
26
В другие дни сборы казались Нереис не такими долгими и утомительными. Дело даже не в испортившейся погоде, из-за которой на вечерний прием стоило одеваться теплее, чем обычно. Проведенный накануне ритуал, кажется, выпил из нее так много сил, что она едва держалась на ногах во время утренней присяги принца.