— Приказывайте, ваше величество.
От нее не ускользает то, как он периодически украдкой посматривает в сторону Блатты, и это кажется почти трогательным. Эти вдохновленные взгляд, этот любовный голод, что она видит на лице не юноши, но взрослого мужчины, почти обезоруживает. И как только Блатта до сих пор не заметила, как отчаянно он в нее влюблен?
Улыбка на губах Нереис становится хитроватой, а в глазах поблескивают огоньки.
Не нужно владеть магией или повелевать мощью, чтобы замечать то, как людей притягивает друг к другу. Взгляд гвардейца мало похож на тот, которым на нее обычно глядит ее принц, но Нереис безошибочно видит, что происходит между Грисео и Блаттой.
— Скажите, как продвигаются дела с моим предыдущим поручением, — спрашивает она, покручивая кольцо на пальце. — Вы, разумеется, уже приступили к нему?
Он, застигнутый врасплох подобным вопросом, несколько мнется, но достаточно поспешно отвечает:
— Я не смел отчитываться о проделанном расследовании, моя королева, потому что узнал крайне мало. Но, если позволите, я бы хотел попросить у вас бумагу, позволяющую мне действовать от вашего имени и задавать вопросы всем, кому я посчитаю нужным.
— Бумагу? Для чего же она может вам понадобиться?
Грисео переводит взгляд с королевы на Блатту, и та мягко улыбается, как бы желая поддержать его и придать уверенности в собственных словах. Он возвращается взглядом к королеве и более уверенно продолжает:
— Видите ли, не все будут разговорчивы, если я всего лишь скажу, что действую по вашему приказу. Да и потом, разве титулованные лорды и леди должны отвечать на вопросы любого гвардейца, заявившего, что он действует в интересах короны?
— Не просто должны, а обязаны, — отвечает Нереис. — Но я улавливаю ход ваших мыслей, и мне он определенно нравится. Я подпишу вам бумагу, но займусь этим завтра.
— Благодарю, ваше величество.
Блатта молчит, смотрит на гвардейца как на своего протеже, и Нереис вдруг становится любопытно, как давно все это между ними. Неделю, две? Месяц или больше? Впрочем, какая разница. Если Грисео будет привязан к Блатте, то управлять им станет еще проще. Не то чтобы до этого он не поддавался, но всегда нужен запасной план.
Нереис задумчиво крутит кольцо у себя на пальце и продолжает:
— Сегодня вечером, после того, как подадут горячее, вы спуститесь в подземелья. В одной из камер находится узник — вы сразу его узнаете по особой болезни на ноге и руке, из-за которой от него воняет. Его необходимо отправить в Пенитенциариум, но сделать это как можно тише и неприметнее. Вы будете сопровождать его на протяжении всего пути. Не волнуйтесь, его болезнь хоть и смертельна, но неопасна для окружающих, вам ничего не грозит.
— Позвольте спросить, — осторожно интересуется Грисео. — Насколько важен этот узник? Я спрашиваю не из праздного любопытства. Мне необходимо понимать, как повести себя, если он поднимет шум или попытается бежать.
А он умен, думает Нереис. Умен настолько, что мог бы не тратить годы, стоя у ее дверей и сопровождая ее в город. И что только держит его на этой должности?
Она наклоняет голову чуть набок, отвлекается от кольца на руке и чуть прищуривается, смотря на гвардейца.
— Уверена, вы знаете, как действовать в подобных ситуациях, сэр Грисео. Но мне бы хотелось, чтобы он не встретил легкую смерть, а добрался до Пенитенциариума в относительной целости. Поверьте, преступления этого человека против короны и государства так велики, что он может прийти к искуплению исключительно на севере Королевского архипелага.
Грисео опускает подбородок в знак того, что все понял, и лицо Нереис озаряет довольная улыбка.
— Я очень на вас рассчитываю, — произносит она.
— Будь спокойны, ваше величество, я вас не подведу.
Вдохновенный взгляд Блатты разве что не пышет гордостью, и королева коротко усмехается к себе под нос.
— Можете идти.
Грисео откланивается, и Блатта уже направляется в сторону двери, чтобы проводить его, когда Нереис останавливает ее.
— Баронесса, задержитесь, будьте так любезны.