Служанки укладывают ее волосы в сложную прическу, завивают локоны и подбирают маленькие декоративные заколки, поблескивающие на светы. Должно быть с драгоценными камнями, думает Виренс.
— Какой ужасный запах, — он прикрывает нос рукавом камзола. — Ты не чувствуешь?
— А, ты об этом, — чуть погодя отзывается Нереис. — Честно говоря, почти нет.
Она переводит взгляд на высокое зеркало, напротив которого сидит, и с большим увлечение наблюдает за тем, как ей делают прическу, чем за его меняющимся выражением лица.
— Ты что-то хотел, мой принц?
— Всего лишь проведать тебя перед приемом, — выдержанно отзывается он и убирает рукав от лица. Он подходит ближе, гэнаклоняется и целует ее в щеку, но ее лицо никак не меняется. — Мне показалось, ты плохо чувствовала себя за завтраком.
— Я мало спала, — коротко произносит Нереис.
Он удивленно выгибает бровь, ждет, что она скажет что-то еще, но это, судя по всему, все, что она собиралась сказать. Ни словом больше.
— Тебя что-то тревожит? — пытается докопаться до истины Виренс во второй раз.
— Дела государства не дают спать.
Она коротко улыбается, скашивая на него взгляд.
— Не беспокойся. Таково уж мое бремя как королевы. Но мне приятно, что ты спросил.
— По какому случаю сегодняшний прием?
Виренс старается звучать как можно более равнодушно, но ее губы кривятся в ухмылке. Он разворачивается на каблуках и резво направляется в сторону графина с вином и бокалов.
— У меня не было возможности спросить лично, а посылать слугу ради такой ерунды... Я решил, что этого не стоит делать.
Он наливает вино в один бокал и отпивает, а потом, немного подумав, заполняет и второй бокал немногим больше середины и преподносит его Нереис в шутливом поклоне. Ее взгляд не теплеет, но зато она обращает на него больше внимания и принимает бокал.
— К чему такое нетерпение? Узнаешь вместе со всеми
Она играет с ним. Расшатывает границы его терпения и опять ведет себя холодно и отстраненно. Он знает, что это не по-настоящему, но проблема втом, что снова попадается на крючок. Понимает, что она делает, но эмоции рвутся наружу, а он не может их сдерживать.
Нереис едва заметно клыбается в кромку бокала, делает небольшой глоток и замечает:
— Тебе стоит научиться выдержке. Главнокомандующий армией должен уметь владеть собой.
Он поджимает губы и вытягивается в струнку, явно пристыженный тем, что она считает его недостаточно подходящим на должность, которую уже отдала ему. Он вспоминает, как слышал сплетни среди солдат, мол, скоро королева разжалует его и назначит эрла Культро, как и должно было быть всегда.
Почему-то теперь эти слова не кажутся таким уж бредом. Виренс недовольно фыркает и делает крупный глоток вина.
— Твой совет и тот знает больше меня, — недовольно заявляет он.
— Иногда ты ведешь себя подобно капризному ребенку. Даже сын герцогини Айтернусской не требует столько внимания, сколько взрослый мужчина в твоем лице, — она обреченно прикрывает глаза и отдает бокал, так и не допив вино, одной из служанок. Та ловко его подхватывает прямо из пальцев Нереис, и Виренс почти размыкает губы, чтобы что-то сказать, как она обрывает его: — Ладно, раз уж ты здесь, я отвечу на твой вопрос. Но учти, это в первый и последний раз.
Любопытство оказывается сильнее, чем задетое самолюбие, и он проглатывает ее слова, сцепляя зубы покрепче. Виренс крутит бокал в руках и делает максимально незаинтересованное лицо, но Нереис на это не покупается.
— С завтрашнего дня мы начнем готовиться к отъезду из Потенса. Парвус и семья герцога с удовольствием примут у себя и корону, и двор.
— Но зачем это? — удивленно спрашивает он, забыв и об обиде, и о ее словах.
Она не может повернуть голову в его сторону из-да служанок, продолжающих работать над ее прической, и он решает встать прямо перед ней, чтобы видеть выражение ее лица.
— Это старая традиция, — поясняет Нереис. — Король, а в данном случае королева, каждые три месяца переезжает с семьей и двором в один из грандиозных замков, объезжая врученные народом в руки государства земли и контролируя соблюдения законов. Народ должен видеть свою королеву, это укрепит их дух в эти нелегкие времена.