Лакерта облизывает пересохшие губы, переводит взгляд на смущенную виконтессу, не знающую себя деть, и произносит как можно более доброжелательным и мягким тоном:
— Прошу, не сдерживайте себя. Поделитесь с маркизой своими мыслями. Вам ведь мерзко находиться с кем-то вроде меня в одном замке.
Престарелая маркиза издает странный сипящий звук. Наверное, пытается таким образом выказать возмущение и удивление разом. Взгляд виконтессы бегает, она старается не смотреть на Лакерту, но ту это лишь веселит.
— Простите, мадам, если мы вас как-то оскорбили, — выдавливает из себя виконтесса, и эта фраза вызывает у Лакерты приступ смеха.
Она смеется все громче, оглядывается и замечает, что на бедную виконтессу пялится все больше и больше людей.
— Вы извиняетесь? В самом деле?
Круделиса нигде нет. Будь он рядом, он бы не позволил ей подобное шоу.
Круделиса нет, оно и к лучшему.
— Не говорите с ней, душенька, — встревает престарелая маркиза. — Лучше выпьем-ка с вами вина и сходим завра к епископу на службу. Глядишь, он укажет нам верный путь, как очиститься от грязи.
— Так вот что вы хотите! — восклицает Лакерта и привлекает к себе все больше внимания. — Вы хотите очиститься от грязи! А знаете ли вы, сколько подобной грязи находится среди вас? Да-да, я ко всем обращаюсь.
Она широко раскидывает руки и оборачивается, как бы демонстрируя собравшихся вокруг зевак.
— Будь я проклята, если в этом зале не найдется хотя бы десятка людей, интересовавшихся другими богами. В ваших старинных библиотеках, которыми вы так гордитесь и хвалитесь, полно книг, за которые ваш дорогой епископ тут же сошлет вас в Умирающий квартал, но вы продолжаете делать вид, что вы истово верующие!
Кто-то перешептывается, кто-то обсуждает ее в голос. И только престарелая маркиза смотрит прямо перед собой, обмахивается веером и продолжает делать вид, что ее не существует. Лакерта делает шаг к ней, потом еще один. Наконец останавливается почти вплотную.
— Вся суть в том, что вы богаты и можете откупиться, а другие нет. Или могли, но не успели. Признайтесь же, что у вас духу не хватит отправить родного ребенка в Умирающий квартал и чхать вы хотели на свою веру.
Последние слова она произносит так тихо, что разобрать может одна лишь маркиза. И по тому, как глаза той округляются, Лакерта понимает, что попала точно в цель. Она выпрямляется, довольная улыбка играет на ее лице.
Виконтесса разве что не трясется, когда Лакерта окидывает ее презрительным взглядом с ног до головы.
— Посмотрим же, как скоро вы поймете истинную суть веры, — бросает напоследок и проходит мимо расступающихся в сторону любопытных придворных.
30
Ощущение, что за ней следят, никуда не исчезает, хотя Блатта и уверена, что Лакерты нет нигде поблизости. В тронном зале становится душно, с ней постоянно кто-то беседует, но липкая от пота спина неприятно касается ткани платья.
За ней кто-то пристально наблюдает, и Блатта старается всеми силами избавиться от этого ощущения.
Ее величество отправила ее вперед себя, сославшись на неотложные дела, внезапно возникшие четко перед вечерним приемом. Что-то внутри, разумеется, подсказывает, что Нереис соврала, но не в ее праве ловить королеву на лжи. Если она и правда лжет, то у всего есть причины.
Кто-то из женщин предлагает ей выпить на брудершафт, и Блатта соглашается, несколько неловко рассмеявшись. Через несколько мгновений она и не вспомнит, кто именно это была. Она вежливо поддерживает любую беседу, в которую оказывается вовлечена, но отвечает скупо, чаще слушает, да и то не слишком-то внимательно.
Блатта оборачивается, но не замечает никого, кто бы следил за ней. Ей просто кажется, это нервы. Не станет же за ней и правда кто-то следить. Лакерта, может, и недолюбливает ее, но она никак не навредит ей.
И все же она далеко не в первый раз помогает проворачивать грязные дела королеве. Кому-то при дворе это может не понравиться, кто-то может захотеть навредить Нереис и избавиться от ее единственной доверенной придворной дамы. От компаньонки, которая слишком много знает и видит.