Вернее, грозит нам не обезличенная смертельная опасность, которая поджидает едва ли не в каждом уголке нового мира – даже если вспомнить возбужденные жесты служанки, призывающей ни в коем случае не открывать ставни, ведущие на улицу где среди метели могут находиться опасные твари. Речь идет о смертельной угрозе, которая будет направлена непосредственно на нас, как только устроителям ритуала или их подельникам станут известны наши имена и обстоятельства попадания в этот мир… как там его, Валлирант?
Соблазн откровения
- Ты в спецназе служил?
- Что? – моментально переспросил я, но почти сразу же ответил, - Да ну, брось ты, где я и где спецназ, скажешь тоже…
Марина – глядя на то, как я со смешком качаю головой, неоднозначно пожала плечами - словно показывая, как ее расстраивает моя небрежная к ней снисходительность.
- Ты же воевал… - осторожно произнесла она.
- Нет, - отрицательно покачал я головой.
- А удостоверение у тебя? Участник боевых действий… купленное?
- Даже если такие вещи продаются, то надо быть кретином, чтобы их покупать, - вновь покачал я головой, - удостоверение настоящее.
- И как так получилось? Участник боевых действий, который не воевал?
- Вот как-то так, - пожал я плечами.
Если рассказать об армии и контракте, то будут вопросы и о том, почему ушел из института, а если упоминать еще об этом… в общем, нет желания откровенничать, выворачивая наизнанку прошлое. И врать не хочется.
- Пойду помоюсь, - осмотревшись в комнате, я обратил внимание на занавешенную немного по-другому ванную и некоторые изменения. Марина, оставшись здесь в одиночестве, видимо стараясь убежать от переживаний наводила порядок – но отвлечься не получилось, и после она спустилась ко мне.
Белое платье девушки – постиранное, сушившееся на веревке, мешалось - пришлось пододвинуть в сторону. На краю ванной очень кстати стояла бутылочка с жидким мылом для рук – надо же, доехало сюда с нами из машины. Пока я разбирался с картой – на поляне жертвоприношения, Марина и Вячеслав собирали все легкое и необходимое, что могло без ущерба доехать на волокуше вместе с Анной - вот жидкое мыло и доехало.
- Тебе вещи постирать? – негромко спросила Марина, когда я уже открыв воду – едва-едва теплую, намыливался.
Услышав вопрос, замер ненадолго – обдумывая.
- Да нет, спасибо. Грязь к утру засохнет, и сама отвалится – а завтра нам все равно одежду надо другую купить, наша слишком приметная.
Больше Марина вопросами не отвлекала и сполоснувшись, я – легко подрагивая от холода, обтерся футболкой и повесил ее сушиться рядом с платьем Марины. Рядом повисли джинсы – их просто грубо отчистил от грязи, а чуть позже - постиранные носки. Вышел из-за занавески в трусах и кроссовках – пол был грязный и ходить босиком по нему желания не было совершенно.
Марина сидела прислонившись к высокому изголовью кровати, подтянув колени к груди и закутавшись до горла в одеяло. Вызывающе короткое зеленое платье Ани – ставшее причиной недавних проблем, висело на спинке стула.
Прошаркав по полу в не полностью обутых кроссовках, представляя, как глупо выгляжу, я вдруг подумал о том, как выглядела Марина после того, как помылась – в нижнем белье и элегантных сапогах драконоборца. Или без нижнего белья и в сапогах драконоборца – не думаю, что девушка ходила босиком по грязному деревянному полу «президентского люкса».
Усаживаясь на кровать, я увидел под висящим на стуле платьем уплотнение и – присмотревшись, заметил бретельку бюстгальтера; получается, что Марина сейчас под одеялом практически голая. При мысли об этом воображаемые образы оказались настолько четкими, что я поспешил забраться на кровать, присев так, чтобы Марина не увидела отклик тела на мои мысли.
Судя по позе девушки спать она пока не собиралась, да и у меня после пережитого ни в одном глазу – несмотря на утомления. Сидеть и молчать было бы глупо, но возможные варианты разговора у меня крутились лишь вокруг ее прямого уточнения о собственнических мыслях. После того, как поплескался в ванной, смыв с себя усталость, портить настроение и говорить о колдуне и о его сбежавшем с места ритуала напарнике не хотелось.