- И она тебя… не любила? – Марина невероятно тонко чувствовала мои эмоции через интонации рассказа.
- Ненавидела. Мы с ней до этого не виделись ни разу. Вернее… правильно будет сказать, что она ненавидела не меня, а отца.
- А мама?
- Мама повесилась, когда мне не было еще года.
- Максим…
Да, она же чувствует.
- Это официальная версия. Я не знаю, что там было на самом деле – но бабушка была уверена, что к этому напрямую причастен мой отец.
- А ты?
- Я не знаю, Марин. Честно.
Одеяло неожиданно распахнулось, и на миг я увидел ее всю – в одних трусиках, как и предполагалось. При взгляде на ослепительно белую узкую полоску ткани, оттеняющую бронзовую кожу, у меня перехватило дыхание. Но мелькнула шерсть одеяла, накрывая уже нас обоих, и через мгновенье девушка прильнула ко мне – ее тело было удивительно горячим.
- И что дальше?
- Дальше… - протянул я, стараясь абстрагироваться от осязаемого ощущения ее небольшой, но упругой груди. – Дальше я учился. У бабушки были деньги… а у меня нет. Но крутился как-то, доставал. Закончил школу, поступил в институт. После первого курса ушел в армию.
- Неприступная девушка?
Черт, если бы она не призналась в том, что ведьма, я бы сам сейчас об этом догадался.
- Да. Мы поддерживали отношения – я катался к ней практически каждые выходные. Потом она приехала в Питер учиться и только после узнал, что все время пока я был здесь – все три года, она по-взрослому мутила у нас в городе с другими парнями. А меня держала как вариант - рассчитывая на то, что после восемнадцати я доберусь до отцовских сбережений.
- И никто тебе об этом не рассказал?
- Золотому мальчику, которому спортивное хобби полностью оплачивал городской бюджет?
- А, ну да. Прости. Печально.
- О да, - кивнул я – и вдруг с невероятным облегчением понял, что воспоминания об этом больше не бередят душу.
- Пошел в армию, попал в автомобильную роту. Возил генерала – на черной волге такой, антикварной, - усмехнулся я.
- И вместе с ним на войну уехал? – с пониманием произнесла Марина, глянув на меня и давая понять, что теперь осознает, как я участвовал в боевых действиях, но не воевал. Но догадалась она не очень верно.
- Нет, - усмехнулся я. – Вместе с ним я уехал в один… военный городок, так скажем. А военный городок, где ограниченное число офицерских жен у которых мужей никогда нет дома, а рядом большое количество молодых и свежих солдатиков…
- И ты… - вновь понимающе протянула Марина.
- Пожалуйста, если не хочешь меня обидеть, прошу – больше не думай обо мне подобного, - практически дословно скопировал я ее недавнюю фразу и интонацию.
- Прости, - потупила Марина и прижалась ко мне – так что я всерьез подумал о том, чтобы продолжить рассказ в другой раз. Но девушка подняла глаза и вопросительно на меня посмотрела.
- Я помог одной даме и ее… молодому поклоннику, так скажем. Без личного интереса, за справедливость если хочешь – просто муж у нее реальный тиран, бил часто. Она в благодарность попросила свою соседку, которая ей что-то была должна, та напрягла мужа, и после года службы я уехал в денежную командировку. Также, водителем – от Министерства Обороны, но по гражданскому контракту. Не всем же быть профессиональными убийцами человеков, – вспомнил я элиту из ССО, морпехов, пилотов и спецов из полулегальных российских ЧВК, - кто-то же должен им еду и патроны подвозить.
- Ты в Сирии был?
- В Сирии недолго совсем, большую часть времени в Центральной Африке.
- Там боевые действия идут?
- Да. Страна в руинах, тлеющая гражданская война – причем в мире на нее всем откровенно наплевать, - вспомнил я реалии Демократической Республики Конго.
- И там наши есть?
- Да, - просто ответил я. – Там страшно, но по мне даже не стреляли. Два раза всего, - поправился я, вспомнив о способности Марины. – Денег заработал и вернулся в Питер – и узнал по факту, что у меня бабушка умерла. Она болела и попросила мне не сообщать как в больнице все ясно стало – только письмо оставила. В нем поспросила прощения и рассказала, что хотела бы, но не могла меня любить из-за отца.
- Грустно, - вздохнула Марина.