Относительно небольшие окраинные холмики с единственной входной норой, по мере приближения к центру миллионника, превращались в фигуристые многоэтажные холмы, испещрённые множеством нор на первом, на втором, а в иных исполинах даже на третьем уровне. Еще ближе к центру у всех подземных нор-ходов появились круглые деревянные или хитиновые двери.
В дополнение к песочным тропкам между холмами, ближе к центру, появились еще многочисленные воздушные канатные дороги, сотканные, похоже, из паутины трейс-ткачей и натянутые между макушками пальм, с подводками ко вторым и третьем ярусам холмов. По ярко сверкающим на солнце белоснежным канатным дорогам взад-вперед гоняли запряженные стерхами закрытые фургоны из пальмовых листьев. И с верхотуры антиграва было сложно разобраться: каким образом так ловко удерживали равновесие на шаткой узкоколейке махины стерхи, и почему не срывались с рельс-канатов колеса многометровых и явно не пустых фургонов, закрепленных за задранными вверх хвостами скорпионоподобных «лошадок».
На двенадцатой минуте полёта ожил наушник в гарнитуре моего шлема, и в правом ухе прогремел требовательный голос це-стожа:
— Первый, доложите обстановку в обозреваемом вами секторе. Прием?
Активацией «Мыслеобраза» я привычно опустил защиту шлема и, обеспечив таким образом конфиденциальность разговора с начальством, отрапортовал во встроенный микрофон:
— У нас всё спокойно. Наблюдаю мирную жизнь среди холмов миллионника. Приём?
— Понял тебя, Олег, — откликнулся Члюфа. — Наблюдай дальше. В случае обнаружения любых беспорядков, самостоятельно ничего не предпринимай. Немедленно связывайся со мной… Как понял? Приём?
— Есть, докладывать о беспорядках! — отчеканил я, невольно вытягивая руки по швам. Заметив удивлённые лица обернувшихся Берты и Марины, тут же понизил голос и уже гораздо тише добавил: — Приём?
— Так держать, — похвалил Грууск. — Удачного патрулирования, це-деж! Отбой. — Динамик в ухе щелкнул и замолчал.
Меж тем наш полёт над казавшимся бескрайним миллионником продолжался. Впервые увидевшие так близко настоящее рухское поселение новички, не отрываясь от прозрачных пола и стен, внимательно следили за происходящим внизу. А бывалые стрелки, которым, казалось бы, по долгу службы положено это делать, спокойно дремали в своих удобных пружинистых креслах возле пулеметных установок.
Антиграв летел на тридцатиметровой высоте над землей, что было вдвое выше макушек самых высоких холмов миллионника. Но даже такая внушительная высота, как оказалась, не гарантировала безопасного перелета над густонаселенным рухским городом.
Какой-то юный безбашенный балбес-попрыгунчик, нам на беду, играя со сверстниками в догонялки, не разбирая пути, удирал от погони, перепрыгивая с холма на холм. И в очередной раз, хорошенько оттолкнувшись, так высоко взмыл в воздух, что оказался вдруг аккурат перед носом патрульного антиграва.
Нашего антиграва!
Появление руха произошло слишком быстро и неожиданно, пилот, попросту, не успел сманеврировать и избежать контакта.
Антиграв слегка тряхануло от столкновения. И в следующее мгновенье через прозрачный пол мы дружно наблюдали, как по дуге вниз устремился весь переломанный юный попрыгунчик.
— Твою ж мать! — донёсся из носовой части салона досадливый возглас пилота. — Откуда ты взялся на мою голову! Почти тысячу часов налетал без происшествий! И вот те на, принесла нелёгкая!.. Эй, це-деж, — продолжил он, обращаясь уже ко мне, — че делать-то будем? По инструкции, в случае любого ДТП, мы обязаны спуститься к аборигенам и, типа, выразить соболезнование пострадавшему в столкновении, ну или его родне, если придурок кони двинул. Но решать, разумеется, тебе.
Выполняя обещание це-стожу, я тут же попытался выйти с ним на связь — опустил защиту, включил микрофон и взволнованным полушёпотом забормотал позывной:
— Первый вызывает базу. Первый вызывает базу. Приём?..
Увы, ответом мне была лишь гнетущая тишина.