— Избавь меня от этого дерьма, чел, — не оборачиваясь, вскинул руку-протез ватург.
— Да че ты заладил: чел, да чел. Так-то у меня имя есть. Олег Варламов — я.
— Хаагыык, — после довольно продолжительной паузы соизволил-таки тоже представиться кладовщик.
— Так, на челов у меня тут, вроде, должны быть… Ага, то что надо! Вот это тебе точно должно подойти, — толстяк без видимых усилий подхватил с верхней полки стеллажа массивный черный сверток, в раскатанном состоянии оказавшийся завернутым в антипыльный чехол комплектом МБПП. — Ну че ты там топчешься? Иди, натягивай снарягу. Ты ж за этим пришел?..
Через пять минут я оказался упакован в мобильную броню, с максимальным зарядом поясной батареи. Меня снабдили «рогачом», с парой сменных обойм, и десятком гранат. Намертво зафиксированный ремнем в специальном креплении на правом плече тяжелый автомат, во избежание несчастного случая, был сразу закинут за спину. Обоймы с гранатами — рассортированы по карманам разгрузки МБПП. Еще мне выдали стандартный набор стимуляторов, на случай ранения, которые, разумеется, тут же отправились в пустой инвентарный Карман.
В дополнение же к вышеперечисленному обязательному оснащению штурмовика, уже за собственные бабосы, я закупился у кладовщика десятком плиток-концентратов сухпайка, литровой бутылкой сладкого охлажденного травяного настоя (эдакий местный аналог заказанного мною чая), и парой метательных ножей (на смену сгинувшим в джунглях). Последние, как не сложно догадаться, отправились в Карман инвентаря следом за стимуляторами.
— Ну валяй, Олег Варламов, жги. И пусть тебе повезет больше, чем мне, — напутствовал меня на выходе из оружейки ватург Хаагыык.
— Ты тоже здесь не скучай.
— Да иди уже нахрен отсюда.
Решетка двери, выскочив из стены, бесшумно перекрыла проход в кладовую, и раздавшиеся тут же с той стороны скрипучие шаги удаляющегося от порога грузного калеки окончательно подвели черту нашему общению…
Двигаться в новом идеально подобранном по фигуре МБПП было легко и приятно. Тяжелые бронированные фрагменты экзоскелета боевого костюма, идеальная подвижность которых контролировалась десятками разнокалиберных сервоприводов, откликались на команды моего мозга, казалось, быстрее даже, чем родные мышцы. Потому то и дело приходилась сдерживать стремительность МБПП, мешающую жевать на ходу плитки сухпайка и запивать сухомятку сладким напитком.
Давиться же калорийной жрачкой мне приходилось не по приколу, а исключительно для дела. Несмотря на худо-бедно восстановленный в медкапсуле внешний вид, полностью вернуть мое основательно расшатанное событиями последних дней здоровье в медблоке не удалось. И периодически вспыхивающие перед внутренним взором системные уведомления настоятельно рекомендовали для окончательной починки органона калорийное питание и обильное питье. Чем я, собственно, и пытался обеспечить организм теперь, по дороге на крышу.
— Поберегись!
На широкой лестничной площадке мне едва удалось отскочить в угол и избежать столкновения с невиданным ранее весьма специфическим транспортным средством, представляющим собой эдакий гибрид малогабаритного маневренного антиграва с двухметровой больничной каталкой.
Лихо слетев с лестничного марша, мимо меня пронеслась парящая на метровой высоте лежанка (с пристегнутым ремнями к пластиковому ложу, перебинтованным в нескольких местах, раненым гэручи, в разодранном окровавленном комбезе) управляемая сзади скуластым, лысым лихачом-пилотом на притороченном к корме отрытом сиденье, манипуляцией торчащего между колен длинного рычага контроля антиграва.
— Осторожней, блин! — невольно вырвалось у меня вслед проскочившему лихачу.
Неожиданно мои слова достигли цели. Резко тормознув над следующем маршем, маневренный летательный аппарат рывком сдал назад, и снова оказавшийся напротив меня лысый тощий отморозок вдруг по бабьи заистерил в ответ:
— Слышь, пузо! Пока ты тут жрешь в три горла… — (намек на надкушенную пластину сухпайка и бутылку с травяной настойкой в моих руках) — … другие, как этот славный герой, — кивок на раненного гэручи впереди, — наверху кровью умываются! Так что затки свой трусливый хавальник очередной вонючей галетой, сука, и не смей разевать пасть в сторону честно исполняющих свой долг жал!
Мгновенно узнав знакомый голос, я просто не поверил своим ушам. Потому что в изможденном, лысом неврастенике, с широким уродливым шрамом на затылке (замеченным лишь после остановки рядом летательного аппарата), лишенную фирменной пышной шевелюры красотку Лю Пчин глаза отказывались узнавать категорически.