Выбрать главу

Блоцкий Олег Михайлович

Реализация

Олег Блоцкий

Реализация

Рота готовилась к боевым.

После завтрака командир роты - подтянутый и сухощавый старший лейтенант Башкиров объявил:

- Завтра - реализация. Идет только старший призыв. Остальные на технику - помогать готовиться к войне. Задача ясна? Вопросы есть? Вопросов нет! Р-разойдись!

В роте началась обычная в таких случаях круговерть: механики-водители, как жуки, ползали по машинам, в последний раз проверяя их исправность. Пулеметчики, клейкие от пота, в душной утробе бронетранспортеров лязгали затворами и удобнее прилаживали цинки с длинными металлическими лентами, которые был набиты тускловатыми патронами с острыми одноцветными головками.

Остальные солдаты - в просторечье "курки", раздевшись до синих уставных трусов (у "дедушек" они обязательно были ушиты), занимались оружием и экипировкой: протирали автоматы на длинных деревянных стеллажах, зашивали "лифчики", которые предназначались для гранат и магазинов, время от времени перекусывая зубами крепкую суровую нить.

Ротный с заместителями пошел в каптерку: уточнять списки уходящих на боевые, а также количество сухпаев, боекомплектов и топлива. Вскоре после этого старшина с бойцами начал перетаскивать картонные ящики с коробками сухих пайков, внимательно следя, чтобы часть коробок по дороге от складов не исчезла в неизвестном направлении.

В роте царили оживление и нервозность, которые всегда наступают перед войной. Такая суета была обычным делом в бригаде. Каждый день кто-то уходил на боевые и кто-то возвращался обратно. Бывало так, что не успеет еще прийти батальон с войны, привести в порядок технику, смыть с нее и себя многодневную пыль и грязь, выстирать и подлатать истрепавшуюся, разорванную на камнях одежду, как вновь поднимают его по тревоге и бросают в горы.

В такой ситуации выход роты - дело обычное, но странным было другое: подразделение уходило не все, шли только те, кого воспитал сам Башкиров.

Выходы в таком составе были крайне редки, но всегда очень успешны. Ни разу не случалось, чтобы возвратился Башкиров с пустыми руками. Вовремя засекая, беря врасплох и умело забивая караваны, привозил ротный в бригаду тюки с оружием и тех, кому оно предназначалось: чернобородых, пышноволосых, угрюмых афганцев в длинных простых рубахах, широченных штанах, в сандалиях на босу ногу, со скрученными за спиной руками. Все, как на войне: трофеи и пленные.

Удачлив Башкиров, что и говорить. Сколько караванчиков взял, сколько душков! И все малой кровью, вообще без потерь. Были раненые, но не было погибших. Поэтому и ходил Башкиров у командира бригады в любимчиках. Иначе как объяснить его стремительный взлет по служебной лестнице?

Сразу после училища Башкиров попал в Туркмению, на офицерские курсы, а оттуда, как положено, прямой дорогой в Афганистан. В Кабуле направили зеленого лейтеху в бригаду на должность командира мотострелкового взвода. Через пять месяцев, после отстранения командира бригады за развал дисциплины и высокие потери на боевых, новый руководитель начал свои перестановки. Так Башкиров стал командиром роты.

С этого назначения минуло полгода. Башкиров досрочно получил звание "старший лейтенант" и съездил в отпуск. По бригаде ходили слухи, что прочит командир своего любимчика на должность начальника штаба батальона вместо заменяющегося майора Гизова.

Однако даже самые злые завистники из числа тех, кто втайне желал Башкирову свернуть себе шею, не могли не признать, что он стоящий, толковый командир и держит роту железной рукой. А рота боготворила Башкирова. И раненые торопились вылечиться, чтобы побыстрей вернуться и уйти с командиром в горы.

Под вечер Башкиров заглянул к комбригу в кабинет.

Полковник был на месте. Увидев ротного, улыбнулся.

- А, Серега! Заходи! Заходи! Заждался тебя.

- Дела, товарищ полковник. То-се, пятое-десятое. Пока сделал...

- Понимаю. Объяснять не надо. Не оправдывайся. Садись поближе, пригласил комбриг и, подойдя к дверям, щелкнул замком.

- Так-то лучше, никто не помешает...

Башкиров, как и подобает младшему по званию, послушно растянул губы в искусственной улыбке.

- Тебе все ясно? - спросил комбриг, тяжело опускаясь в кресло. Выйдешь под Хаджикейль. Будешь ждать караван. По данным разведки, он должен пройти завтра.

Башкиров кивнул.

- Но это все имитация, - самодовольно улыбнулся комбриг. - Каравана такого в природе нет. Сам понимаешь, для чего тебе старая гвардия нужна. Прямым ходом - в Хаджикейль. Времени на раскачку у тебя не будет - три, от силы четыре часа. К обеду должен быть здесь. Увидишь Китабуллу - возьмешь деньги. Будет упираться - прошерстишь кишлак и обратно. Когда последний раз мы там были?

Глаза ротного сузились.

- Вроде месяца четыре назад. Да, четыре месяца. Точно, вспоминаю. Как раз перед вашим отпуском.

- Видишь, как хорошо, - удовлетворенно откинулся на спинку кресла комбриг и достал из кармана пачку фирменного "Кента", а не пакистанскую подделку. - За это время они понатащили все в свои норы, как белки перед зимовкой. Разбогатели. Жируют. Надо их тряхануть. Но учти - меня интересует одна пайса. Только пайса. Не мне тебе рассказывать, как и что делать. Но чтобы все тихо, осторожно. Ни одна собака не должна знать. Туда и обратно. К обеду - деньги на стол. - Комбриг хлопнул широкой крепкой ладонью по крышке стола.

- Сделаем, товарищ полковник, - осклабился Башкиров. - Не волнуйтесь, все будет в лучшем виде. Не впервой.

Командир соединения загадочно посмотрел на старшего лейтенанта.

- Уверен? Я главного не сказал. От политотдела с тобой пойдет капитан Крылов - заместитель начальника политотдела по комсомольской работе, - и, заметив, как у ротного меняется выражение лица, добавил: - Что, съел? То то! Не думай! Не все так просто!

- Это новость! - Башкиров непроизвольно вздрогнул.

- Еще какая! На днях из штаба армии указивка пришла: на все боевые, даже мелкие, обязательно должны идти политработнички - наблюдать, чтобы грабежей не было, ну и прочего. Кампания! Бляха-муха. Теперь всегда так будет. Представляешь, какую пайсу начнет косить начпо?! Его шавки только и будут, что из нашего рта куски вырывать. Он сейчас ходит довольный. А что делать? Придется делиться, - вздохнул комбриг.

Ротный заерзал на стуле.

- Да не бойся ты, - усмехнулся полковник. - Духов не боишься, а как услышишь про политотдел, так трясешься. Что они, не люди? Тоже, небось, жить по-человечески хотят. Пайса и им нужна, а за остальное не переживай. - Тут комбриг сжал пальцы в кулак и потряс им перед лицом Башкирова. - Они у меня вот где сидят: и начпо-хапуга, и Крылов этот, вечный комсомолец. За каждым делишки имеются. Если пикнут - глотки заткнем! А Крылов - редкий мерзавец. Нас с тобой здесь еще не было - история в медсанбате приключилась. Девчонка - медсестра - руки на себя чуть не наложила, еле откачали. Стали разбираться - ее Крылов на это подвинул. Закрутил голову, жениться обещал, да через это и в постель уложил. Главное - она порядочная была, не то что эти шлюшки медсанбатские, и так обожглась. Ее потом в другую часть перевели, а Крылову - все нипочем. Делал вид, что его это не касается. - Комбриг покачал головой. - Я считаю так, что это не мужик, а самый распоследний пидармот, когда, желая переспать, обещает жениться. Крылов такой и есть. За деньги мать родную продаст, особенно сейчас, перед заменой. Так что все нормально, дашь ему, - полковник на мгновение запнулся, прикидывая, - кусков сорок - заткнется. Понял меня?

- Так точно.

- Ну, давай, - комбриг пожал руку Башкирову. - Думаю, до обеда управишься. Я тебя знаешь каким борщом угощу, - его жесткое лицо внезапно стало сладким и мечтательным, - настоящим, украинским, со сметаной. Людмила Зиновьевна замечательные борщи готовит.

Башкиров, четко повернувшись, вышел из кабинета, а полковник остался стоять у стола. Голубоватая ленточка сигаретного пепла становилась все длиннее, но комбриг, думая о Людмиле Зиновьевне, своей очередной "афганской" жене, этого не замечал.