Филипп приподнялся, с недоумением глянув на собеседницу:
– Так что тут я могу сделать? Мне эта глобальность мироздания вообще не интересна. Я – обычный человек.
Рыжая спрыгнула со стула:
– Кто это тебе сказал, что ты – обычный? Ты забыл, как тут очутился? Сам подумай, твоя обычность самого Клюва заинтересовала! Когда это такое было? Вон, эти обычные – мимо него через день толпами проходят. Ты чего, не заметил? В Загорье нет случайных экземпляров, тут всё по его воле! Все в свой срок: придет времечко, вырастет и семечко. Ты ещё не понял? В тебе есть то, что ему нужно! Сейчас Клюв занимается твоим обучением. Мне кажется, он хочет сделать из тебя замену. Хочет, чтобы ты стал в Загорье новым Смотрителем.
– И почему ты так подумала?
– Да есть такие соображения.
Филипп помолчал немного, и покачал головой:
– Не нравится мне такая идея. Мне нужно выбраться отсюда.
Рыжая не согласилась:
– Ты и не знаешь, что можешь сделать. Как минимум – спасти от власти Клюва того бедолагу, что сейчас в ардевос мокнет. Ты должен подобраться к нему ближе, и сделать так, чтобы он тебя поглотил.
– Съел что ли?
– Да нет, ты что такое говоришь? Как он тебя может съесть? Ну ты, Филя, как скажешь чего… Ты должен стать с ним одним целым, понимаешь?
– Нет. Ничего не понимаю. Хотя, объясни – мы здесь, в Загорье, пытаемся оживить Филиппа там, в Крещёвске, так?
– Ага. А-а-чхи! Он сейчас там лежит и молчит. И не шевелится – не может. Осознание у него рассталось с телом. Это его так по голове шандарахнуло. Теперь у Клюва главная задача – перетащить этого полудохлика сюда. И тогда всё – он выудит его душонку до конца. Спасёт! От самого себя. Помнишь, я тебе говорила, что мысль можно украсть?
– Помню. Только не понял – как?
– Говорила уже, но, если хочешь, могу подробнее. Для этого нужно, чтобы мысль была подробно объяснена постороннему. Тогда этот посторонний может её использовать. Ну, получается, саму мысль он украсть-отобрать не может, она так при мыслевладельце и останется, но – её суть или полагание посторонний сможет уже взять, и сделать, или осуществить идею по-своему.
– Какое полагание? Объясни проще.
– Это то, что обладатель мысли по-настоящему хочет сделать. Не то, что всем говорит, а что хочет на самом деле. И совсем не то, что те, кто рядом, думают о его реальных планах. Да и вообще, если разбираться до самого конца, то и сам мыслетворец может не знать, что скрыто за появлением пресловутой мысли в его сознании.
Филипп развёл руками:
– Но этого ведь никто не может узнать. Как возможно залезть в голову постороннему?
– А кто говорит о мозгах? На самом деле всё сосредоточено в энергетическом коконе. Ты слышал такое выражение: «Все болячки – от нервов?».
– Да, слышал.
– И никогда не задумывался о его настоящем смысле?
– Ну конечно же, размышлял.
– И что наразмышлил?
– Что про болезнь лучше не думать, не то она привяжется больше, и заранее о болячках тоже думать ни к чему, не то заболеешь.
– Если смотреть с этой стороны, то верно. Но другой вопрос – а чем человек думает?
– Головой, конечно. Ну, или – мозгом.
– Филипп, ну сколько можно тебе объяснять, все эти штучки про физиологию – полная ерунда! Сам подумай – ну как это тёплое мясо может думать?
– Рыжая, не мучай меня, объясни толком.
– Ну как скажешь, объясняю ещё раз – всё дело, Филипп, в энергетической составляющей. Человек создан как энергетический сгусток, как сплетение волокон энергии, и существует, взаимодействуя со всеобщим энергетическим полем, которое пронизывает весь существующий мир! А его физиология, это всего лишь способ обеспечить возможность жизни в этом конкретном месте – попросту на Земле. И больше ничего. Так сотворил его Создатель! Так что все мысли человека сосредоточены в его энергетике, в его личном коконе. Каждое волоконце его плетения обладает всей полнотой информации, находящейся в мировом поле. Волокна энергии скоммутированы между собой бесчисленным количеством связей. Весь кокон пронизан электроимпульсами, возникающими при контактах нейронов, двигающихся по разным волокнам. И чем развитее и разнообразнее коммутация в потоках энергии, тем больше мыслетворческий потенциал у существа. Так что мысли человека непостижимы для стороннего наблюдателя, и у каждого они свои. И чтобы докопаться до его внутренней сути, нужно…, – ты вообще, меня слушаешь, Филипп? Что нос повесил?
Собеседник вздохнул:
– Слушать-то я слушаю, но только не очень успеваю понимать. Ты тоже, Рыжая, сперва подумала бы перед такой лекцией – смогу я всё это понять, или как? У меня, может быть – ну, то есть в моём коконе, коммутатор не очень продвинутый? Можешь упростить мысль? А то я начну вопросов много задавать, ты примешься отвечать, и мы проболтаем лет так сто пятьдесят. Верно? А Филипп Андреевич за это время со всеми своими энергетическими переплетениями попадёт в лапы Смотрителю окончательно! Понимаешь, о чём я?