Филипп с усилием улыбнулся:
– Ты, парень, палатой видать ошибся. Ничего такого, о чём ты толкуешь, у меня нет.
Посетитель, вытащив из кармана светлой ветровки помятый бумажный листок, глянул на него читающим взглядом, и помотал головой:
– Да нет же, всё верно, вот записано – Сёчин Филипп Андреевич, мастер сцены Крещёвского драматического театра. Крещёвская городская клиническая больница, отделение травматологии, палата пять. Я сюда и подошёл. Тут, в регистратуре уточнил, где чего найти. Это – пятая палата. Вы здесь. Так что всё верно.
Филипп досадливо заелозил на кровати:
– Парень, я тебе говорю, ты ошибся! Имя у тебя правильно записано, но ты ошибся – ничего у меня нету! Я тут под простынёй вообще, голый лежу. Не веришь, можешь сам убедиться.
– Филипп Андреевич, это всё, конечно, странно прозвучит, но мне сказали, что вы писатель, и как раз об этом месте пишите. И что блокнот с этим рассказом у вас будет здесь.
– Да кто сказал-то? Ё-п-р-с-т!
Молодой человек развёл руки в разные стороны:
– Ну я же говорю – странно всё это. Я никак не мог сообразить, где мне отыскать нужную информацию, а тут, прямо на улице, в парке, ко мне подошёл незнакомый дяденька, я его раньше не встречал. Вот он, сбивчиво так, про вас и рассказал. Дал листок с координатами, как вас отыскать, а потом сразу убежал, я даже уточнить ничего не успел.
– А как он выглядел?
– Ну, невысокий такой, толстенький, в коричневом пиджаке, рубашка светлая с галстуком. Потный от жары – постоянно лысину платком протирал. Да, ещё портфель очень объёмистый у него был.
Филипп от удивления широко открыл глаза:
– Алоизий Маркович?
Глава 3 Смотритель
Глава 3. Смотритель
Огромные ворота городской стены неожиданно открылись. И не было заметно никого, кто двигал бы их. Изумлённо посмотрев на открывшиеся сами по себе створы, человек прошёл дальше. Двигаясь вперёд, оглядывался по сторонам. Узкая улочка, образованная вкопанными в землю толстыми брёвнами, вывела его на открытую площадь, посреди которой высилось серое здание, стены которого были сложены из серого камня. Он остановился, оглядываясь. В этот момент кто-то тронул его за плечо. Человек обернулся. Сзади стояла высокая фигура в чёрной хламиде с капюшоном:
– Давно уже жду тебя. Иди за мной, не отставай.
Далеко идти не пришлось – дом оказался буквально в нескольких шагах. Дойдя до двери, они прошли внутрь и поднялись на второй этаж. Провожатый указал рукой на одну из дверей:
– Проходи, это место для тебя.
Зайдя в дверной проём, человек огляделся – большая комната была похожа на мастерскую, недавно оставленную работниками. Впечатление сложилось из-за огромного, вытянутого стола с массивными ножками, установленного ровно по центру, и восьми стульев, стоявших по его бокам. В углу расположилась деревянная кровать, у противоположной стены – платяной шкаф. Больше никакого интерьера в помещении не было. Стены комнаты – свежевыбеленные. В одной из них – дверь, и она закрыта. На противоположной стороне широкое окно. Он повернулся к провожатому:
– Я буду здесь жить?
– Ты будешь тут находиться.
– И как долго?
– Теперь это не имеет значения. Будь здесь, я скоро вернусь, – сказав это, поводырь развернулся, и вышел.
Человек подошёл к окну. Пространство вокруг дома представляло собой ровную, плотную поверхность, состоявшую из мелких дроблёных камней. Немного впереди виден высокий, бревенчатый забор, и входные ворота, через которые он вошёл сюда. За забором начинался густой, с ярко зелёной кроной, лес.
Начал накрапывать мелкий дождь, постепенно превратившийся в ровно идущий, шумный ливень. Вода падала, не останавливаясь. На площади перед домом образовались бегущие в разные стороны ручьи. Постепенно уровень воды на земле повысился, и вот уже всё захватила ровная водная гладь, вибрирующая, с лопающимися пузырями. Так же неожиданно, как и начался, дождь прекратился. Постепенно вода с площади сошла, обнажив поверхность, ровно засыпанную щебнем. Человек по-прежнему молча стоял, глядя в окно, не испытывая никаких чувств. Прошло ещё какое-то время. Неожиданно всё вокруг потемнело. Освещение изменилось не моментально, но очень быстро. Он отошёл от окна, и лёг на кровать. Если окончившийся отрезок времени можно было назвать днём, то этот день закончился.
Так прошло ещё несколько, похожих один на другой, отрезков времени, перемежающихся светом и тьмой. Подсчёта человек не вёл – не помнил, как это делать. Еду ему никто не приносил, но он и не испытывал голода.