Стоп. А почему это не тело, а...
Это прошивает ужасом, стремится по всему телу, поднимаясь от самых пяток, медленно заставляя ноги леденеть, охватывает бёдра, потом живот. Давит на грудь, стискивая и мешая дышать, опускает безвольно поникшие руки куда-то вниз и мешает ими управлять. И, наконец, ввинчивается в висок бешеным потоком не поддающихся контролю мыслей. Паническая атака, потому что приходит оно...
Осознание.
Всю жизнь я был под колпаком и ни одного дня не жалел об этом, весело насвистывая песенку об овечке Долли и её последних днях. Меня окружали взрослые, готовые в любой момент помочь люди, что не давали скатиться в пропасть отчаяния или умереть. Даже искусственные тела - мой способ спрятаться, избежать необходимости взрослеть.
И вот.
Теперь.
Взрослый - это я сам.
И никто не придёт.
Сжимаю пальцами виски и почти по-волчьи вою. Я здесь. Живой, настоящий. Не созданное по специальному заказу незнакомое тело, а родные мышцы и кожа. Кровь, что струится по моим венам, всегда там была, кости тоже на своих местах. Всё так, как правильно. Должно быть, я заигрался в шпиона и потому не осознавал нелогичность своего поведения. Не надо было удирать от ответственности, стоило давно прекратить выполнять задания. Просто потому, что устал и не хватает сил держать себя в руках, быть основой операции...
Я проснулся от света. Странно было снова почувствовать себя живым и цельным. Видимо, я заснул и теперь, после нескольких часов расслабления на ледяном полу в неудобной позе, чувствовал себя намного лучше.
Удивительно.
-Проснулся? - с издёвкой уточнил грубый мужской голос.
От неожиданности я дёрнулся и сразу же почувствовал, что руки зафиксированы.
Дыши, сейчас не время для паники.
Итак, руки и ноги привязаны, я в сидячем положении. Стул или кресло. Самое время открыть глаза и разобраться с тем, что происходит вокруг.
-Ты так крепко спал, нам даже пришлось вколоть тебе кое-что, дабы ты не отошёл в мир иной от холода прямо во сне. Это было бы очень... - мужчина хохотнул, - ...прискорбно.
Невысокий, широкие плечи, массивные руки, сорок восьмой размер ноги, занимался единоборствами и бросил, - машинально отметил внутренний голос, - Мозгов не хватает, но как палач для пыток может сойти.
Мужчина засмеялся, а я не отреагировал, погружённый в свои мысли настолько глубоко, что это было даже заметно. Скорее всего, он решил начать действовать мягко, поэтому подошёл поближе.
Нос сломан несколько раз, губы мясистые. Дитя улиц, а значит - не знал хорошего обращения и умеет лишь давить и бить.
-Нравится куртка? - он отвернул воротник, демонстрируя увитую мышцами шею, - Хочешь её?
-Нет, - спокойно ответил я, - Я хочу домой и понять, как я тут оказался.
Судя по всему, что-то в моих словах насмешило его, потому что он залился смехов, подняв голову к потолку и покачиваясь на пятках. Я подумал, что сейчас один хороший удар в горло решил бы все мои проблемы. Но у меня не было возможности.
-Ты никуда не уйдёшь, пока шеф не скажет, что можно тебя отпустить. А он не любит отпускать. По крайней мере - живыми.
Я обвёл глазами комнату. Что-то вроде хижины с небольшим окошком под самым потолком, свет от которого падал мне на лицо, очерчивая фигуру противника чёрным. Устрашение? Если это и была попытка, то она не дала результатов. Вместо того, чтобы испугаться, я недовольно прищурился и снова открыл рот. Но спросить не успел. Тяжёлый кулак вошёл в скулу под необычным для военных углом и в голове будто что-то взорвалось. Меня мотнуло, стул закачался. Он снова замахнулся, но тут в другом конце комнаты открылась дверь.
-Я же просил не мешать! - рявкнул палач.
-Шеф сказал допрашивать мягко, чтобы он кони не двинул. Обследование ничего не дало, так что в случае чего - отвечаешь задницей.
Говоривший был невидим, потому что не потрудился выйти на свет, но его голос заставил меня напрячься. Нет, он не показался знакомым, просто на мгновение на самом краю сознания появилась мысль, что этот человек весь насквозь искусственный. Промелькнула почти стрелой и растворилась в воздухе, словно её и не было никогда. Дверь хлопнула, снова оставляя в помещении лишь нас двоих, и я выдохнул. Меня нельзя бить, а значит - я могу говорить что угодно, всё равно не пострадаю.
Но, я думаю, лучше не стоит.
Покосившись на недовольного мужчину, который только сплюнул на пол от злости, я внутренне сжался.
Страшно.
Не боли, нет, к ней я даже уже немного привык за годы работы, где каждый раз можно было умереть или получить повреждения, несовместимые с жизнью. Я боялся того, что останусь тут навсегда, без возможности выбраться, и однажды меня всё же пустят в расход, покромсают на куски и сбросят в реку.