Теперь у юпитерианина были полностью развязаны руки, с безнадёжностью думал Крейн. Кин Нилга с Сатурна мёртв, а он, агент Земли, находится в тюрьме до конца путешествия. Когда корабль приземлится, Юрк Уск выйдет на свободу вместе с мозгом и его роковой тайной.
Эта ночь прошла для измученного сотрудника ЗСС медленно. И когда наступило утро — утро космического корабля, отмеченное лишь включением всех корабельных огней, — оцепеневший мозг Крейна всё ещё лихорадочно бился над составлением подходящего плана.
Постепенно яростная решимость овладела им. Люди из ЗСС не сдавались, пока не умирали! И эта миссия была самой важной из всех, которые когда-либо поручались представителям Земной Секретной Службы. Он не должен сдаваться! Пока он жив, он не сдастся!
Он обвёл камеру прищуренными, полными отчаяния глазами. Если бы только можно было выбраться из этой крысоловки, добраться до каюты Юрка Уска.…
Он мог бы выбраться! Вдохновение пришло в напряжённый мозг Рэба Крейна в мгновение ока. Это был бы отчаянный и опасный способ побега. И всё же это был единственный способ, и он попробует его!
Лёгкий стук и голос за запёртой дверью оторвали его от судорожных размышлений. Через зарешеченный проём на него смотрело нежное лицо Лаллы Ди.
Тёмные глаза венерианки встревоженно оглядывали его.
— Они разрешили мне спуститься к тебе на несколько минут! — сказала она. — О, я знаю, что ты невиновен в этих убийствах!
Нервы Крейна немного расслабились. Он даже слегка ухмыльнулся.
— Милое дитя, — сказал он ей через решётку, — я невиновен и смогу доказать это, когда мы достигнем Земли. Но сейчас на карту поставлены более важные вещи, чем моя собственная судьба.
Он, понизив голос, прижался ближе к решётке:
— Лалла Ди, я хочу, чтобы ты кое-что для меня сделала. Сделаешь?
Она кивнула, её ясные глаза с тревогой заглянули в его глаза.
— Я сделаю всё, что смогу, — пообещала она.
— Я хочу, чтобы ты выяснила, какие каюты занимают те, кто сидел за нашим обеденным столом вчера вечером, — сказал он.
— Хорошо, я не знаю зачем это вам, но я смогу это сделать. Подождите, я сейчас схожу и всё разузнаю, — сказала она.
Она ушла, а Крейн напряжённо ждал. Он не стал спрашивать её о местонахождении только каюты юпитерианина, потому что не хотел, чтобы она заподозрила его первостепенный интерес к Юрку Уску. Девушка не должна быть вовлечена в его отчаянную затею.
Вскоре она, очевидно, всё ещё озадаченная его просьбой, вернулась, и принесла нужную информацию.
— Все каюты расположены на второй кают-палубе, как у вас и у меня, — сказала ему девушка. — Каюта Юрка Уска находится через две двери от главного коридора, ближе к корме. Карк Ал, марсианин — тремя дверями дальше. А каюта молодого землянина, который был отравлен, находится прямо напротив каюты марсианина. Где расположены остальные, вы и так знаете.
— Да, я знаю, — быстро сказал Крейн. — Ты мне очень помогла, Лалла Ди. Я хочу, чтобы ты сейчас же вернулась наверх и забыла обо всем этом, и что бы со мной ни случилось, не говори ничего, что могло бы впутать тебя в это дело.
— Норман, вы говорите так, словно с вами может случиться что-то ужасное, — расстроенно сказала она ему. — Что же это?
— Со мной всё будет в порядке, — проговорил он. — А ты замечательная девушка, Лалла Ди.
Она ушла, а Крейн принялся расхаживать по комнате, кипя от нетерпения. Если бы он только мог добраться до каюты Юрка Уска.…
Он с волнением ждал наступления корабельной ночи. Когда, наконец, погасили свет, пассажиры разошлись по своим местам и на всем судне воцарилась тишина, если не считать случайных шагов матроса и пульсирующего гула вентиляторов, Рэб Крейн начал действовать. Сначала он снял ботинки и носки.
Затем он изо всех сил принялся крутить один из металлических столбиков, поддерживающих его койку, пока не вырвал его. С короткой толстой дубинкой в руке он взобрался на шаткую койку и потянулся к решётке вентиляции.
Круглая труба была почти два фута в поперечнике, она соединялась с главной вентиляционной системой, которая постоянно подавала насыщенный кислородом свежий воздух во все помещения корабля. Крейн просунул дубинку в решётку и потянул. Решётка с легким щелчком отошла, и он замер, прислушиваясь. Но, по-видимому, никто его не услышал.