— Тогда туда! — тут же ответил Торн.
Он последовал вперёд, и вот уже они трое ползли по трубе, указанной венерианцем. Эта труба также заканчивалась решёткой. Сквозь решётку Торн увидел коридор освещённый бледно-синим светом, вдоль стен которого тянулись ряды клеток.
Почти все клетки пустовали, их двери были полуоткрыты. Заключенные не задерживались надолго в личной темнице Хаскелла Траска!
— Итак, это подземная тюрьма Траска, — прошептал Торн. — И охранников я пока не вижу. Вернёмся немного назад по трубе.
Два других планетёра повиновались его приказу, и они втроём отступили немного назад. Торн вынул пистолет и, наведя его чуть ниже решётки, нажал на курок.
Крохотная атомная пуля рванула короткой вспышкой и по трубе прошло глухое эхо от её взрыва. Пуля сожгла цемент сбоку от инертрумной решётки, обнажив её концы.
Торн тут же протиснулся к ней. И в этот же момент он услышал тревожный крик в коридоре. Два сатурнианских охранника выбежали из одной из клеток, бросив флягу с грибным вином на ходу. Глухой звук выстрела привлёк их внимание.
Они заметили голову Торна за решёткой и немедленно открыли огонь по нему. Их пули ударились об пол перед решёткой, и вспышки ослепительного света и палящий жар ударили в лицо Торна. Он тут же выстрелил в ответ. Вспышки его выстрелов ярко сверкнули, затмив на миг двух охранников в коридоре.
Два зелёнолицых солдата рухнули и остались лежать обугленными и безжизненными кучами. Торн ждал, держа оружие наготове. Его лицо выглядело дико в бледно-синем свете. Но вслед за скоротечной перестрелкой наступила тишина, не было слышно никаких сигналов тревоги.
— Должно быть здесь, в темнице, дежурили только эти два охранника, — сказал Торн, тяжело дыша и выдавливая дрожащими руками ослабленную инертрумную решётку наружу.
Планетёры торопливо выбрались из трубы в короткий, единственный коридор темницы.
— Послушайте! Я кого-то слышу! — воскликнул Сол Ав.
Они прислушались. Этот голос шёл из дальнего конца коридора, тихий, монотоный, со странным металлическими нотками.
— Эребус, не буду думать об Эребусе, думать о чем угодно, но не об Эребусе, не буду думать об Эребусе…
Торн сказал взволновано:
— Эребус? Наверное, это говорит Лана! Идём!
— Это не похоже на человеческий голос, — пробормотал Ганнер, тот час последовав за Торном и венерианцем.
Они перепрыгнули через сожжённых мертвых сатурниан и побежали по коридору. Голос раздавался из самой последней камеры. Теперь они слышали его более ясно, и это действительно не был человеческий голос. Он был холодным, металлическим, безжизненным и постоянно говорил, говорил без остановки.
— Я не должна думать об Эребусе, не думать о тайне. Думать о другом…
Торн подошёл к двери этой последней камеры. Через решетчатую инертрумную дверь он заглянул внутрь. Его лицо на миг окаменело, а глаза дико сверкнули после того, что он увидел.
— Боже мой, это Лана! — хрипло прошептал он. — Они подключили к ней психофон!
Камера, которая открылась взору Торна, была комнатой без окон, освещённая одной криптоновой лампой на потолке. Под её мистическим голубым светом, на металлическом стуле, к которому были крепко привязаны её руки и ноги, сидела Лана Кейн. Стройная фигура девушки обмякла, глаза были закрыты, а бледное лицо выглядело бесконечно уставшим и измученным. Голос, который они слышали, принадлежал не Лане, а исходил от сложной машины, соединенной с её головой. Крошечные разрезы были сделаны в основании черепа Ланы. Из них выходили два тонких чёрных провода, бежавшие наверх к аппарату, подвешенному над ней, компактному, но сложному нагромождению трансформаторов и электронных ламп, на котором был установлен динамик.
Металлический монотонный голос исходил именно из этого динамика. Он всё ещё продолжал говорить, и всё, что он говорил, записывалось на движущейся ленте самописца, соединенного с микрофоном, висевшим перед динамиком.
— Думай о другом, — вещал металлический голос из динамика, — думай о Зоне, о Стилико, о своём отце…
— Психофон! — повторил Сол Ав удивлённо. — Так вот как Траск пытается узнать секрет Эребуса у Ланы.
Торн тоже был поражен изобретательностью, которая была использована, чтобы узнать тайну девушки.
Психофон был прибором, озвучивающим мысли. Он соединялся с нервными центрами мозга субъекта, и каждая сознательная мысль, рождавшаяся в мозгу этого субъекта, переводилась машиной в слышимую речь. Электрические сигналы нервных импульсов, передавались в сложный сканер, в котором особая вибрация каждой мысли сопоставлялась с ближайшими по смыслу словом или фразой, которые соответствовали этой мысли и были записаны в фонетическом словаре в памяти машины.