Берега остались далеко позади, скрывшись за кривизной земли. Рассветное солнце уже стояло в зените, волны переливались желтым золотом. Лишь иногда на пути попадались островки настолько крошечные, что мне казалось их можно обойти вдоль и поперек за несколько минут. Ветер стих. Раскаленный воздух, тяжелый и одновременно невесомый, неприятно оседал на коже и в легких.
На палубе было душно, утреняя прохлада незаметно испарилась, а море совершенно не освежало. Я устала, изнывая от жары: чуть великоватые светлые штаны и рубаха из хлопка, украденные у соседского мальчишки (они сушились на веревках) насквозь промокли и неприятно липли к телу. Мне хотелось немедленно стянуть с себя одежду и сигануть в пучину.
Во рту пересохло. Губы слиплись, язык прилип к твердому небу. Дурочка! Я не решалась заговорить с кем-либо из экипажа и попросить воды, предпочитая терпеть жажду. Хорошо, что на палубе была небольшая тень от бортовой скулы. Я слезла с бочки и умастилась на деревянных досках, обняв коленки.
На шхуне кипела жизнь. Мастер над парусами, словно цирковой акробат, лазил по реям и проверял крепления; ребята чуть старше меня драили палубу; «впередсмотрящий» стоял на носу и докладывал вахтенному помощнику ситуацию, а тот командовал рулевому.
Шхуна не мчалась, как утром, она ползла, наверное, медленнее улитки. Какая же это скука, скажу я вам. Меня совершенно не замечали, а сама я боялась заявить о своем присутствии, не знала, куда себя приткнуть и чем заняться. Хоть полезным, хоть абы чем. И как мне удалось напроситься на службу в пиратскую команду? Даже спустя десять лет ума не приложу.
Детский восторг скоротечен, так случилось и со мной. Просидев без внимания дольше обычного, в моей белокурой головке зародились сначала любознательные, а затем и дурные мысли.
Что капитан кричал своим подчиненным? Поднять «фор-бом-брамсель» и «бизань»? Я глянула на расправленные паруса. Их так много! И какие из них «бизань»?
Мне показалось, я не справлюсь с обязанностями, и даже драить палубы буду отвратно. Скажут еще: «Только мешается под ногами!» Но хуже всего — обман. Рано или поздно капитан, да и другие члены экипажа догадаются, что к чему и пустят меня на корм акулам.
Решимость служить на судне тут же испарилась, я захотела к маме: зарыться бы носом в полы ее одежды, прижаться к ней своим маленьким тельцем. Она бы гладила меня по волосам и приговаривала: «Ребекка, не раскисай, все будет хорошо». На секунду мне даже почудился ее мягкий и добрый голос. Пальцами я машинально потянулась к локонам — короткие прядки разной длины торчали ежиком. Я теперь мальчик! Это очевидное открытие поразило меня до глубины души. Как жалко волосы! Почему же так вышло со мной?
Глаза намокли, в глотке застрял тяжелый ком. Я сглотнула с мыслью: "Только бы не заплакать! Назад дороги нет и не будет". Вокруг только синее море, синее небо и ничего больше.
Я украдкой вытерла их, чтобы не дай бог кто-то увидел. Сейчас не время раскисать, родители нуждались в моей помощи. Эта логичная мысль отрезвляла, но приступы слез накатывали снова и снова.
Окончательно убедившись в своей ненужности, я позволила себе немного расслабиться и подпереть спиной борт. Я так морально устала, прикрыла еще мокрые глаза и сама не заметила, как задремала…
Сейчас бы к маме с папой…
Во сне так хорошо, мне снилась тихая гладь с кругами, расходившимися от падающих капель. Тишина и едва слышное кап-кап-кап. Мама, папа… я рядом!
Воду взбаламутили.
— Аккебер! Проснись, лентяй!
Я резко очнулась. Сколько прошло времени? Несколько минут? Полдень давно миновал; небо окрасилось в оранжевый. На меня падала чья-то тень, но закатное солнце засвечивало обзор еще сонным глазам. Проморгавшись, я попыталась разглядеть силуэт и обомлела! Передо мной стоял никто иной, а капитан! Мамочки, что теперь будет!
Как ошпаренная, я вскочила на ноги и попятилась назад. Спиной уткнулась в преграду — деревянный борт. Я хорошенько оглядела капитана с ног до головы. Рослый мужчина лет пятидесяти на вид; нос горбинкой, высокий лоб, черная густая борода. Синий камзол с золотыми пуговицами выглядел поношенным, местами заштопанным, но чистым и опрятным. Мужчина показался мне властным, строгим, внушающим страх. Вот это я попала!