— Спасибо, — выдавливаю хрипло, борясь с новым приступом головокружения.
Воронцов, как и следовало ожидать, мою благодарность игнорирует. Заводит мотор и выруливает на трассу.
Машину этот мужчина водит очень агрессивно. Стремительно разгоняется, резко перестраивается между рядами, обгоняя остальной поток автомобилей.
Моё сердце лихорадочно дёргается и толкает по венам новую порцию адреналина, когда после очередного съезда, джип Воронцова снова набирает скорость.
Моя не на шутку разыгравшаяся фантазия в красках подкидывает мне картинки страшных ДТП, которые я периодически вижу в сводке новостей. Обострившийся инстинкт самосохранения в этот момент истерически бьёт во все колокола.
Единственное, что отвлекает меня от страха попасть в аварию — это настойчивая вибрация мобильного.
— Сколько раз говорить, все личные вопросы нужно оставлять за пределами работы. — слышу раздражённый голос Воронцова.
Торопливо вытаскиваю смартфон и нервно сглатываю, увидев несколько пропущенных вызовов из клиники.
— Возьми уже трубку, или выключи телефон!
— Я… заминаюсь, переводя взволнованный взгляд с мобильного, на сосредоточенного на дороге Воронцова.
Я не могу разговаривать с гинекологом рядом с боссом. Боюсь, вдруг он догадается или услышит часть разговора и поймёт, что я жду ребёнка. Я не готова сейчас к такому признанию.
— Извините, Глеб Викторович, — шепчу, чувствуя, как волнение пускает корни в моей нервной системе.
Выключаю на мобильном звук и убираю обратно в сумку.
ГЛАВА 6
Встреча проходит ужасно. А я-то думала, что ничего ужаснее, самого факта назначения в помощницы к Воронцову уже и быть не может, но, как всегда ошиблась.
Из-за звонка из клиники я сильно нервничаю. Не знаю, для чего они могли звонить. По привычке сразу паникую. Вдруг что-то не так с малышом? Вдруг он неправильно развивается?
Недавно я сдавала анализы. В голову сразу лезут тревожные мысли, что результаты пришли плохие. У меня сильный токсикоз, но я как-то думала — это нормально в первом триместре беременности. А если нет?
Из-за нервного напряжения и беспокойства во время встречи я постоянно отвлекаюсь и дёргаюсь, что, разумеется, не укрывается от зоркого взгляда Воронцова. Он разве что только не цокает и не матерится вслух.
Я понимаю, что нормальному руководителю не может нравится, когда его подчинённый без конца тормозит, но всё равно меня напрягает его раздражение и периодическое шипение на ухо.
— Инна, соберись…
— Ты конспектируешь?
— Клиент уже двадцать минут говорит, ты хоть что-то записала?!
Боже… Да записала я. Правда, не всё. Но важное вроде бы отметила.
Совсем плохо становится, когда я читаю сообщение в телефоне.
Тоже из клиники.
“Срочно перезвоните!”
Да что же могло случиться?!
Не могу справиться с тревогой! Не получается!
Жму руку к животу и делаю короткие и неглубокие вдохи и выдохи, пытаясь успокоиться.
Если они так настойчиво пишут и звонят, то наверняка произошло нечто ужасное. Я не перестану нервничать, пока не узнаю точно.
— Ну, на сегодня, думаю, достаточно, — говорит клиент, потерев руки.
Господи, зовут-то его хоть как?
— Мне все ваши предложения нравятся, Глеб Викторович. Дальше будем совершенствовать проект, пока не утвердим итоговый.
— Отлично, Юрий Максимович. Как всегда, с вами приятно иметь дело, — отвечает Воронцов вежливо, но так холодно и напряжённо, что мне даже кажется — ледяные иголки безжалостно впиваются в кожу.
Пренеприятнейший тип.
— Ещё по кофейку? — дружески предлагает клиент.
Босс соглашается.
Вот оно. У меня появилась возможность отлучиться. Пойду в туалет и позвоню в клинику, иначе до конца рабочего дня точно с ума сойду.
— Мне нужно… отойти, — тихо произношу, потупив взгляд.
Мужчины поднимаются. На подобных бизнес-встречах этикет обычно на высшем уровне.
Из всех присутствующих только от Воронцова я получаю раздражённый взгляд.
Ну, естественно, я даже писать захотеть не имею права по его логике. Вдруг что-нибудь важное пропущу.
Телефон из сумки достаю, ещё не дойдя до туалета. Руки трясутся, поэтому я чуть не роняю гаджет, удержав в последний момент.
— Что случилось?! Зачем вы мне звонили? — спрашиваю сразу, как только слышу знакомый голос медсестры в трубке.
— Инна Михайловна, здравствуйте, — нервно здоровается женщина.
От её тона мне совсем плохо становится. Ещё и тошнота усиливается! Кое-как по стенке ковыляю к раковинам и опираюсь на каменный выступ.
— З…здравствуйте… Скажите, что произошло? Что-то с ребёнком не так?! Пришли плохие анализы? Только не молчите!
На приём я должна была прийти в следующий понедельник. А теперь мне страшно, что этот приём станет последним…
— Эээ… Не совсем так. Ваши анализы в норме. Просто кое-что произошло.
— Что именно?! Говорите, как есть!
— Инна Михайловна, это не телефонный разговор, — уклончиво отвечает медсестра. — Он касается ребёнка, но не его развития и здоровья. С этим, слава богу, пока всё нормально.
Меня слегка успокаивают слова медсестры, и тем не менее я не понимаю, о чём идёт речь и что ещё могло случиться, поэтому тревога не отступает.
— Тогда в чём же дело?
— Мы сможем вам сообщить об этом исключительно с глазу на глаз. Вам нужно приехать в клинику как можно скорее. Завтра сможете?
Завтра?
Невольно бросаю взгляд на дверь.
Там, в зале ресторана сидит злой и очень злой Воронцов.
Вряд ли он меня отпустит утром, особенно учитывая то, как я сегодня тупила на встрече.
— Завтра точно не получится.
Молчание.
Я снова начинаю сильно нервничать.
Да и голос медсестры становится каким-то дрожащим и звенящим, что не может не тревожит
— А когда вы сможете? Это очень важно!
Да я бы хоть сейчас сорвалась, но это невозможно. Мысленно прикидываю, в какой из дней смогу отлучиться с работы. Достаю ежедневник из сумки и проверяю график Воронцова. В пятницу он уезжает на встречу в другом городе. Однодневная командировка. Я в графике не числюсь, значит останусь в офисе.
Это решение. Попрошу у Борцова возможности задержаться на несколько часов. Он адекватнее и наверняка отпустит.
— В пятницу! — выпаливаю в трубку. — Утром в пятницу я смогу! Но для уточнения позвоню вам накануне, хорошо?
— Отлично, Инна Михайловна. Будем вас ждать. Пожалуйста, постарайтесь прийти. Вопрос необходимо решить как можно быстрее.
Выдохнув, я скидываю звонок и опираюсь поясницей на выступ раковины. Виски пульсируют, а желудок стягивает спазмом.
Я сама по себе мнительный человек, а беременность усугубила мою мнительность. Если мне так каждый раз будут звонить и говорить “мы должны вам сообщить нечто важное, но не скажем, пока вы не придёте лично”, то я точно сойду с ума до начала родов.
Особенно, работая с Глебом Викторовичем Воронцовым…
ГЛАВА 7
К пятнице степень моей нервозности переходит все мыслимые пределы. Надо ли говорить о том, что я практически не спала все эти дни. Ворочалась и бесконечно крутила в голове причины, по которым меня так настойчиво вызывают в клинику.
Приходилось постоянно напоминать себе — медсестра сказала, что с анализами всё в порядке. Хотя, честно говоря, успокаивает это мало. А вдруг она просто не хотела сообщать такие ужасные новости по телефону? Вот и сказала, что с ребёнком всё хорошо. Чтобы я до пятницы не истерила.
Или, может, у донора были выявлены какие-то генетические заболевания, которые могут по наследству передаться моему малышу?