Не изменился и Степан. Ведь Иные по сути своей были бессмертными. За более чем полвека, продолжая работать в Дозоре, Балабанов успел пройти блокаду, перестройку с лихими девяностыми и собрать уникальную коллекцию снимков. Также он изучил новые технологии фотопроизводства, основал свою студию и вот-вот готовился провести первую выставку в Манеже. Составленную из работ, тщательно отобранных и согласованных с начальством.
Он так и не женился, Иные редко выбирают партнеров из смертных для создания семей, огораживая себя тем самым от неизбежной боли утраты со временем близкого человека. Хотя Степан встретил замечательную девушку из хорошей семьи, с которой даже начал встречаться. Но по-прежнему его главной страстью оставалась сьемка.
Вот и в тот день Балабанов направился в сторону Петроградки, шурша подошвами ботинок по кроваво-красному осеннему кленовому листу.
Хотелось чего-то нового. С самого утра Степан ощущал непонятное влечение. Или, скорее, предчувствие. Его куда-то тянуло, но куда — он не мог конкретно понять.
На вампирский зов было не похоже. Не такой чарующий и певучий, каким ему положено быть.
И в то же время…
Степан шел, слушая в плеере «ДДТ», и город раскрывался ему навстречу.
Осень. Как же она прекрасна. Холодеющий воздух, в котором пряно смешивались запахи печеных булок из кафешек, бензина и свежей краски на окрашенных оградах. Рычащие автомобили, галдящая детвора, на которых беззлобно что-то покрикивал метущий тротуар дворник-кавказец, покуривая щекотавшую ноздри мятую «козью ножку». Собаки в скверах, с озорным лаем гоняющиеся за порхающими фрисби, — все радовались последнему уже не гревшему солнышку.
Румяные на промозглом ветру девушки в коротких полупальто, спешившие навстречу по своим делам, когда одна нет-нет, да и стрельнет из-под пушистых подкрашенных ресниц лукавым взглядом, что, как частенько бывает, попадает в самое сердце.
Жизнь. Она продолжалась.
Степан сам не понял, как ноги принесли его к исламской Соборной мечети на Кронверкский проспект. На улицах царил октябрь, и у мусульман был один из важнейших праздников — день Арафат.
Огромное количество верующих тянулось к мечети-джами, чтобы весь день замаливать грехи и славить Аллаха. Праздник как праздник. Платки, одежда, дети…
Но что же, в самом деле? Почему так давит? Некое предчувствие не хотело пускать фотографа. Что-то было не так.
Степан поймал на мостовой свою тень, отбрасываемую тусклым осенним солнцем, и ступил в обволакивающий Сумрак, оглядывая иным взором горожан, стремящихся к полностью покрытому синим мхом зданию мечети.
Концерты, киношка, публичные выступления или подобные места религиозных собраний всегда были средоточием концентрации самых ярких человеческих эмоций.
Счастье, грусть, зависть, обида или ревность… Обычные ауры самых обычных людей, которые по-прежнему верили в чудеса.
Будучи бессмертными, Иные не признавали никаких богов ни одной из мировых религий. Какой смысл выдумывать кого-то для своего спасения, если и так живешь вечно. Но Балабанов к причудам смертных относился с пониманием. Пусть верят. Надеются.
Иных в случае гибели или развоплощения ждали только неизведанные пучины Сумрака, откуда мало кто возвращался, кроме разве что Великих. И никто не знал, что там находилось — иссушенные пустыни или изобилующие плодами сады. Мифические ад или рай?
Добрые сказки для обычных людей. Но каждый имеет право на надежду и мечту.
Выйдя из Сумрака, Степан водрузил на мостовую штатив и, взглянув на мечеть через объектив, сделал несколько фотографий. Балабанов пролистал снимки на добротном цифровом «Никоне» с зеркальной оптикой, за который пришлось прилично раскошелиться, и остался доволен.
Вид не испортила даже попавшая в кадр девушка в красивом пальто, держащая за руку маленького карапуза. Наоборот, они выглядели трогательно, дополняя композицию. В этом было что-то умиротворяющее.
Еще немного постояв и глянув, как последняя молельщица, кутавшаяся в хиджаб, скрылась в мечети, Степан снял фотокамеру со штатива и, положив ее в сумку, направился дальше.
Он еще долго гулял по городу и много снимал, а вернувшись в свой подвальчик, стал печатать фотографии, терпеливо ожидая, пока они с жужжанием ползли через фотопринтер.
И сразу понял, что хочет вернуться к мечети, чтобы попробовать снять ее еще раз через Сумрак, полностью окутанную мхом. Уж больно сюрреалистично выглядело это здание с иной стороны мира. Может получиться пара хороших фотографий, которые можно будет где-нибудь выставить, выдавая за авангард.