Дома я успела дозарядить револьвер, принять душ и позавтракать, пока приехал Викулов уже с железной дверью, рабочими и одним из охранников.
— А если не подойдет? — усомнилась я.
— Подойдет. Во всех «хрущобах» стандартные дверные проемы, — успокоил меня Викулов.
Он прошел по моей квартире и заметил все: старую мебель, которую я помнила с рождения, старый ковер, сервиз «Мадонна» в серванте.
— Вот ключи от двери. — Я протянула ключи Викулову.
— Не надо. Теперь будут другие ключи. Я вам снял номер в гостинице «Союз», это недалеко от вашего дома.
— Я буду жить дома.
— Номер оплачен до конца месяца, и вы им можете воспользоваться в любое время. — Викулов информировал меня, как подчиненный, а решать уже мне. Я и решила, и даже быстрее, чем предполагала.
В офисе я предупредила своего Первого Заместителя, что еду к отцу в санаторий.
— Едете одна или с малым советом директоров?
— Есть еще и малый совет?
— Да. Вы, секретарша и алкоголик, который считается аналитиком, но не в состоянии проанализировать отношения с собственной женой. Почему вы их выбрали?
— Я же не спрашиваю вас, почему вы выбрали, предположим, Бессонова, Нехорошева и Ржавичева.
— Бессонова не я выбирал, это выбор вашего отца, а с Ржавичевым и Нехорошевым я учился вместе в Финансовой академии. Они блестящие экономисты. Я ответил на ваш вопрос и готов выслушать ваш ответ.
— Я вам отвечу чуть позже.
— Мне надо поговорить с Иваном Кирилловичем. Складывается впечатление, что он мне не доверяет. Настя сказала, что этот вопрос можете решить только вы.
— Я его решу тоже. Отец еще недостаточно здоров.
— Но он в здравом уме и принимает решения сам или за него это делает Настя?
— Вы не любите Настю? За что?
— Не точно сформулирован вопрос. Я просто не очень доверяю людям, служившим в определенных организациях.
— А в какой организации служила Настя?
— Спросите у нее сами.
— Обязательно спрошу, — пообещала я. — В офисе я буду во второй половине дня.
— Буду рад вас видеть. — Заместитель улыбнулся.
Я не понимала, решил ли он смириться со мной на эти два месяца, или, может быть, уже не связывает свою жизнь с компанией, которая может прекратить существование.
Настя отказалась от шофера, и мы приехали в санаторий на ее машине. Отец сидел на веранде в кресле и смотрел на разрушенную колокольню, на простирающееся перед ним поле. Он обрадовался нам.
Мы сидели на веранде, пили чай и со стороны, наверное, казались счастливой семьей. Но я отметила, что Настя села так, что перекрыла отца.
— Пересядь, — попросил отец. — Я хочу смотреть на природу.
— Смотри на меня, — ответила Настя. — Я тоже природа.
Уже выработался определенный ритуал наших встреч. Вначале отец уединялся с Малым Иваном, потом присоединялись к ним я и Настя.
— Я ведь предупредила, чтобы шефа на веранду не вывозить, — с раздражением сказала Настя охраннику.
— Мы это передали товарищу Викулову, и он сказал, что выполняются только его распоряжения и никого другого, — ответил охранник. — У него свой начальник, и какая-то секретарша ему не указчик.
Я удивилась, что Настя промолчала.
— А ты Викулову сказала о своих опасениях? — спросила я, когда мы остались одни.
— Сказала.
— А он что?
— Ответил, что подумает. Его надо убирать. Я сейчас подбираю новую кандидатуру.
А вот это она сказала напрасно. Я, конечно, не знаю, откуда берутся начальники служб безопасности многочисленных фирм и компаний, но отбирать их из нескольких кандидатур буду я, а не Настя, хотя обижаться в сложившейся ситуации, по крайней мере, глупо.
Медсестра позвала нас к отцу.
— Иван изложил твои соображения по поводу стариков, — сказал отец. — Я согласен.
Иван свои соображения выдал за мои, его не волновало, кто автор идеи, главное — добиться необходимого решения.
— В совет директоров введем адмирала. Ты его знаешь и даже в детстве была в него влюблена.
Это было правдой, если можно назвать любовью восхищение золотым шитьем мундира, золотыми погонами и кортиком. Адмирал был военным представителем на судостроительном заводе, потом они работали вместе с отцом в министерстве. Я тогда училась в пятом классе и была уверена, что выйду замуж за такого высокого сильного мужчину в белом мундире. Он будет играть на гитаре, и от него будет пахнуть «Шипром». Почему-то большинство состоятельных мужчин пользовались этим одеколоном — то ли тогда было мало хороших одеколонов для мужчин, то ли он был самым дорогим.