{98 Amm. Marc. XXVI 9, 8 sq. Характеристика императора в конце 1–го § 10–ой главы мало отвечает характеристик Либания. Преследования сторонников тирана были жестоки.}
{99 Подробное повествование об этом в панегирике Андронику в составе LXII–ой речи (Contra institute nis irrisores, §§ 56—60, vol. IV pgg.373–377 F.}
{100 Срв. историю заговора Феодора с Фидустием, одним из главных зачинщиков, Amm. Marc. XXIX 1, 6 sqq.}
{101 См. Amm Marc. XXIX 1, 5 о Гелиодоре, гадателе по гороскопу.}
{102 Об этих жестокостях следствия по заговору см. Amm. Marc.}
175. Далее, в то время как в письмах, от меня в другим, и от других ко мне, где не было ничего преступная, но было к чему привязаться доносчикам, являлись искры, способные развиться в пожар [103], эти поводы судьба легко уничтожила, так что среди множества писем не было моего.
{103 В переводе позволяем себе здесь пояснить фигуральное выраж. Либания: «искры». Срв. van Henverde% s. v., со ссылками на orat. LXII § 8 vol. ИУ pg. 350, 8 σπιν&ηρα κακών δεξάμενος εις φλόγα πολλτην τά πράγμα προήγαγεν. Salzntann, S 94, со ссылками на ер. 142 τόν ашѵ–ΰηρα κωλνειν φλόγα γενέσθαι и ер. 495 μή πόλεμος Ικ μικρού σπιν· ϋήρος άφι%],}
176. Делом той же судьбы было и столкновение с Пергамием [104], который гораздо раньше этой беды взвел на меня обвинение, ложное, но он считал себя обиженным. Составив себе это убеждение, он стал врагом мне. Если же бы этого не было, он мог бы показать нечто такое, что должно было повлечь для меня наказание [105]. Также молчание об этом в отношении ко мне Авксентия [106] надо считать даром судьбы, потому что человек этот, не желая знать ничего, чего не должно было знать и мне, заперся в этом. 177. Император, подобно охотнику, давшему промах по зверю, сильно досадовал, но опасность возникает из суровости хозяина и горя слуги. Слуга был секретарем, а господин гадателем по полету птиц. Последнего я спрашивал как то письмом об одном лечебном средстве, богов не назвав, а упомянув ради безопасности о врачах. Это письмо он не сжег, а другой, завладев им, берег, в расчете, в случае если впоследствии когда-нибудь его постигнет беда, обрести спасение в этом письме. 178· Таким обратом, когда он стал вредить своему господину и возбудил против него преследование в гадании по полету птиц, в письме этом он имел доказательство. Он уверен был, что судья поймет, что означало «врачи». А раз попал тот, как бы тони было, в сети, император тотчас с криком набросился бы на него. Много было увещаний от многих лиц рабу не губить благодетеля, а меня сделали благодетелем последнего попреки, гнев и укоризны, какими я пытался сдерживать его хозяина. Он же заявил, что помнит это, но важности тому не придает и что вернуть письмо значило бы пожертвовать самим собою. Когда же большая часть советников удалилась без успеха, божество склонило его к тому, к чему не мог уговорить никто из риторов, и, отослав письмо, явившись в суд, он проиграл процесс, лишенный прочных доказательства 179. Что касается этого пожара, он ослабел, когда Фракия призвала правителя к себе, потому что скифы подвергали грабежу всю страну, кроме укреплений, и когда произошла великая битва и великое кровопролитие и пал среди них тот, кто вступил в бой с большим рвением, чем искусством, [107] является у римлян префект, который здесь показывается впервые в инсигниях своего сана, полагая, что тем сделает угодное римлянам [108]. 180. Всякий почти сочинял слово и у всех тема одна — этот кроткий. Произведения прочих были исполнены публично, а поэт Андроник [109], все время собиравшейся сказать, удалился, не сказав ничего. А меня это обстоятельство призывало к публичному выступлению. Он тщился направить речь в исполнению её в присутствии немногих слушателей, в его помещении, а я приглашал мужа этого в сенат, как в многолюдное собрание. Когда он согласился, является некоторое препятствие и труд мой, как казалось, был потерян 181. Итак в тот момент было много крику и отчаяния, название факту от худшей судьбы [110], а немного позднее хвалы божеству, избавившему автора от вражды величайшего города [111]. Именно, то, что необходимо было панегиристу изложить, речи сохраняло её правдивость, а город, которого гнев нелегко выдержать, вооружало. Таким образом то, что представлялось несчастьем, оказалось к лучшему.
{104 См. ер. 1089 (364 г. Seeck, S 422), Пергамий в Антиохии, ер. 1179(того же года, Seeck, S. 426) он отправляется в Спарту, ер. 1228. βρ·1324. ер. 1326. Во всех этих письмах он друг Либания. Это не мешает допускать тождество этого лица с Пергамием автобиографии, Sievers, 8·128 Anm. 2 5, S 146.}
{105 См. ерр. 21. 260. 60ί. 1451, адресованные этому лицу. В письме1451–ом упоминается его тезка, как протеже Либания. Об Авксентии говорится много раз и в других письмах: ерр. 48. 156. 157. (в 156–ом письме Либаний говорит о нем, что он горевал с ним в дни скорби и радовался с ним его радостям). 511 (письма 357—360 гг), ер. 570 (361 г. — Seeck. S. 386). ер. 1174 (364 г. Seeck, S, S. 425), ер. 1450 (360 г. Seeck, S. 300)}