41. «Да, конечно, и у женщин есть утварь». Но ни единый человек не стал бы утверждать, чтобы и женщины приняли участие в этой дерзости. они готовы были молить, чтобы у них двери были железные. Так боялись они за себя. Так неужели имущество и этих женщин, у которых нет ни мужа, ни сыновей, ни братьев, достанется на грабеж получившим на то дозволение?
42. Так, если они явятся к тебе и скажут: «Государь, да мы то этого и не желали, и не добивались, и не поощряли к тому, чтобы так сделалось, и не рады были такой дерзости и теперь неправо вынуждены попрошайничать, и при том когда нет давальца потому, что нищенство стало общим в городе», что скажешь на это, государь? Что же, если тебе не скажут ничего подобного, а обратятся с такими словами к Гелиосу? Или и за плач подвергнем возмездию горюющих?
43. Итак я не вижу даже, чтобы оставалось место для штрафа. Как же можно наказывать штрафом тех, которых нельзя даже уличить в бессовестности? Если, действительно, мера применена будет против всех, окажется, что ты караешь и тех, кого хочешь чтить, как друзей богу [22]. Если же часть будет выделена и не будет поражена штрафом, чистые от вины, как они, скажут, что терпят понапрасну, не получив одинакового с ними снисхождения.
{22 Jo. Chrysost., 1. 1}
44. Если, в самом деле, те, кто этому подвергнутся, принадлежат к числу тех, кто тронули с места статую, они заслуживают наказания смертью, но не состоянием. Если же никто не стал бы этого утверждать, за что же подвергают их взысканию? Остается вопрос о декурионах и о их головах. Если кто их казнит, не будучи в состоянии обвинить кого-нибудь за дело рук его, он окажется наказующим за декурионат, как за преступление, и должность, и теперь представляющаяся стоящей бегства [23], станет еще более страшной.
{23 Срв. т. I, стр. 113, примеч.}
45. Что же оказывается из всего этого? Что тебе надо прекратить гнев. А тот, кто твердит тебе о Диокле {24}, об уступившем принуждению Евгении, и вступлении сюда из Селевкии в пьяном виде {25}, и о моем деде, и о Бразиде {26}, и о том, как погибли они и некоторые другие без суда или защиты, по одному только тому, что были декурионами, те, кто держат такие речи, не о таком говорят, чему следует подражать.
{24 Cf. Anr. Vict, epit 39 (Диоклециан).}
{25 Срв- orat. XI § 158, vol. 1 pg. 489, 7 sqq. F., orat. XX 418.}
{26 Срв. т. I стр. 4 срв. стр. I; orat. II § 11.}
46. Не ровня, нет, не ровня Диокл Феодосию. Полезно было бы и ему, полагаю, не точить меча {27}, на самом деле он, прибегши к нему без удержу, быв во многом достоин удивления, свои хорошие качества затемнил своими слабостями, так что одно имя его переполняло слушателя отвращением и заставляло его отскакивать.
{27 Срв. Jo. Малая., pg. 308, 17 sqq. A nr. Vict. epit. 39, orat. XX § 17. }
47. Пусть скорее вспомнить иной о Констанции, кротком к проступкам городов. При посылке сюда префекта Стратегия, после смерти Феофила [28], которую последний, бывший дельным правителем, встретил такую, какой не заслуживал за свой нрав: он был во время состязания на колесницах повергнут на землю пятью кузнецами, Констанций, хотя в ту пору и воскорбел сердцем, но, поминая Стратегию о наказании, не раз повторил, чтобы он применил его с наивозможной умеренностью, и тот не пренебрег приказом, и матерей плакало не больше, чем следовало.
{28 Срв. т. 1 стр. 36 срв. стр. XX примеч. 3.}
48. «Но тогда, скажет иной, умирал Феофил, сейчас же оскорбление причинено статуям царским». Я же оставлю пока в стороне, что и то убийство было оскорблением императору, но укажу, что и сам этот (т. е., Констанций) очутился в подобном же положении. Именно город Едесса [29], недовольный каким то коснувшимся её мероприятием, повергнув его медную статую, затем подняв навзничь, так, как это принято в школах по отношению к детям, били ее ремнем [30] по спине и той части, что ниже её, приговаривая, что кому поделом такие удары, тому куда далеко до царствования.
{29 Срв. orat. XX § 27.}
{30 ακΐτος срв. т. I, стр. LXXIV.}
49. Узнав это, Констанций не впал в гнев, не взыскал, ни чем не унизил город, но как не стал бы наказывать журавлей за их крики, так и их не стал карать. Эти и подобные поступки представлялись столь подобающими и достойными похвал, что такими проявлениями гуманности прикрыта была нерадивость его в военном деле, и, не смотря на то, что персы ежегодно что-нибудь присваивали новое и увеличивали свою территорию за наш счет, все же находились такие, кто воссылали за него молитвы и желали жить под его кротким к городам правлением. 50. Ведь если это свойство способно служить украшением всякому человеку, то особенно людям, облеченным властью. В самом деле, в условиях, когда положение позволяет полный произвол действий, наличность мотива, способного сдержать его и положить ему преграды, является важным подспорьем к славе и известности. Так неужели ты предпочтешь слышать такую молву о другом, чем дать повод людям говорить так о самом тебе? Отнюдь не уступай здесь победы никому, благородный муж!