33. Мне, может быть, близка кончина, судя по числу лет, а, пожалуй, я тогда удостоюсь славы со стороны ораторов. которым поводом будет служить и приобретение друзей, какое я сделал, прямых, действительно, друзей. При этом они будут иметь случай сказать о тебе и больше, считая это моею главнейшею заслугою и доказывая это тем именно, что я принял. А ты, создатель великих деяний, стань у нас отцом и отцом над такими сыновьями, чтобы их достоинства равнялись достоинствам родителя.
Обращение к Эллебиху (orat. XXII F)
1. Есть люди, которые полагают, что одно из главных благ для человека деньги и богатство, и поэтому не останавливаются даже перед клятвопреступлением, чтобы получить его, но если и потерпят от этого после что-либо дурное, им не служит это уроком. Другие же желали бы славы больше, чем приобретения всех денег, сколько есть у людей, и не совестятся признаваться в этом. Третьи питают равную страсть к тому же, но притворяются, что нимало не нуждаются в похвалах.
2. Итак, считая жалкими тех и других, как всех тех, кто предпочитают хвале богатство, так и тех, кто, предпочитая похвалы, запираются в том, я считаю наилучшими людьми тех, которые и понимают отлично, сколь ценна похвала, и заявляют, что рады ей, так что и просят ее у владеющих речью [1]. Зная одного такого, дивного Эллебиха, я сейчас предоставлю ему это без просьбы с его стороны, дав раньше по просьбе. Ведь я полагаю, он и молчал и не поступил, как раньше, вследствие уверенности, что я восхвалил настоящий случай.
{1 των δυναμένων λέγειν срв. orat. XXI § 33, vol. II, pg. 465. 14.}
3. Неприятно, правда, вспоминать о прошедших несчастьях. То, чему с самого начала и случиться не следовало бы, о том, сказал бы иной, подобало бы молчать. Но так как нельзя надлежащим образом взглянуть на помощь, если не будет сказано раньше, чем о ней, о бедствиях, какие её потребовали, упоминание о них становится, конечно, делом необходимости.
4. Императору понадобились деньги для спасения целого государства [2], и как раз тогда именно, когда царствованию его наступил десятый год, а сына пятый. А есть обычай, чтобы в такие сроки от владык поступали деньги на руки солдатам [3]. Итак, когда указ о деньгах был прочитан, следовало бы, чтобы для людей выслушание его было приятным и чтобы рвение к взносу было столь велико, чтобы доставила радость государю проявленная тогда готовность. Но они дошли до такой нелепицы, что забылись и не могли более соблюсти благоразумия, глядя лишь на то, что нужно было дать, а того, что за это надлежало получить, и в расчет не принимая.
{2 Срв. orat. XX § 31. Sozom. VII 23. Theod., hist. eccl. Y20, 1. О времени Marc. Com. chrou. ad a. 387}
{3 Срв. Valesius к Amm. Marc. XXVI 2, 10.}
5. И сперва, близ трона и на глазах наместника, они разразились мятежными возгласами, которые носили форму просьб, а на деле были нарушением покорности. В самом деде, подобно тому, как во время величайших бедствий мы привыкли призывать богов, прося их помочь, так тогда поступали кричавшие, чтобы бог помиловал их, как если бы письмо довело их до состояния, заслуживающего сострадания.
6. Если и это было уже невыносимым, еще возмутительнее было то, что воспоследовало. А именно: с упомянутыми словами устроив шествие в галерею, что перед зданием суда, продолжая кричать и сняв хламиды, десницами поощряя к волнению тех, кто еще оставались спокойными и подговаривая их к общению в их дерзостях, пришедши к соседней бане, они стали перерубать ножами канаты, на коих висели светильники [4], показывая, что благоустройство в городе должно уступать их желаниям и что закон – ничто, а важно их решение.
{4 Описательно: τα τό φως έν νυπτί παρέχοντα.}
7. После такого вступления [5], с другими словами, которые моя выгода была бы и не слышать [6], они сочли малым и недостойным своего мужества эти обычные выходки, смуту и беспорядок в мастерских, но взглянув на многие изображения на досках, разразившись против них ругательствами, потом пустив в них камнями, смеялись над пробитыми и сердились на те, что выдерживали удары.
{5 τοιούτου σσθέντος προοιμιου> для αδω здесь срв. т. I, страницы 358, 1.}
{6 Срв orat. XXI § 5.}
8. Затем, считая медные изображения более почетными и наглость, на них обращенную, более невыносимою, устремившись к ним и обвязав их за шеи канатами, сбросили их вниз и повлекли, одни, не разняв их на части, другие, — и это сделавши. А между тем, что касается отца, они, может быть, могли бы сослаться на деньги, но что же кто-либо мог поставить в вину Аркадию? А что следующему за ним сыну? А матери их? А отцу императора? О них нельзя сказать, чтобы они участвовали в распоряжении о взносе.