{17 οί έξιόντες срв. т. Π, стр. 188, 1.}
122. Становится государем другой Антиох, вместе и миротворец по характеру, и воинственный, миру радуясь, если никто не проявляет дерзости, а в войне мужественный, раз кто его в ней вынудит, ни из за удовольствия покоя не делавший уступов нарушителям справедливости, ни мира не бесчестивший ради побед в войнах, но умевший, как никто, во время и за оружие взяться, и сложить его снова. 123. Когда в Тавре сорганизовалось пиратство и учиняло «добычей мисийцев» киликийскую область и с прочими расстраивало сношения между людьми, прибыв на них походом, он искоренил их быстрее, чем Минос карийцев с Киклад, вернул городам возможность сноситься друг с другом и, устранив тяготевший Страх, открыл пути купцам. За это облагодетельствованные им поставили ему медную статую в виде укротителя быка, с намеком на гору, именуемую по этому животному.
124. Располагая немалым материалом для подробная рассказа и о прочих государях, я, избегая того, о чем сказал, наскучить длиннотою, утверждаю то, что они наследовали, как прозвания друг друга, так и добрые качества нрава, одни соблюдши город в мире, другие прославив его в войнах, все — задавшись одною и тою же мыслью, тою, чтобы передать преемнику город, который каждый получал, увеличенным. 125. Один построил храм Миноса, другой Деметры, один Геракла, другой иного бога, одним сооружен театр, другим курия, третий выравнивал дороги, те проводили воды Нимф канавами, другие из предместий в город, третьи в новую часть города из тех источников , какими изобилует старая, храм созидался за храмом и большая часть города была среди храмов. Ведь храмы богам в одно и то же время и украшение города, и охрана. 126. Но легче измерить кружками море, чем пытаться охватить словом, какими новыми постройками каждый увеличивал город. Поэтому, отказавшись от невозможного, прозвание каждого а приведу во свидетельство его нрава. Одному таковым было Спаситель, другому Бог, третьему Каллиник, четвертому Великий, пятому Филопатор, шестому Епифан, и не было ни одного, кто бы оказался обделенным такого рода свидетельством. 127. А между тем, если для Афин важным было то обстоятельство, что ив их государственных деятелей, тот прозван был справедливым, другой иным каким-нибудь прозванием, то насколько почетно для нашего города, что цари оказались достойными подобных эпитетов, и при том не какие-нибудь два, но под ряд все и, что еще важнее, доходившие до такого числа?
128. Не только, далее, мы воспользовались наилучшими свойствами владык, но и их жен, которые, став выше станков, превзошли свою (женскую) природу в отношении к городу, подъяв на себя заботы, подобающие мужам, одни, помогая погребальным обычаям, другие, богов чтившие храмами, а город украшавшие почетом, как бы сожительствуя мужьям не для рождения только детей, но и для того, чтобы подражать им в заботах о городе.
129. Итак, нова божеству угодно было править Азиею волею македонян, этот город был для них как бы акрополем их державы, и они жили здесь под покровительством Судьбы и обставляли город всем, что откуда либо получали. Α после того как бог прекратил их власть, и весь мир опоясал, словно золотой цепью, римской властью, он быстро понял решение совета в небе, и без шума воспринял перемену. Чьим неизбежно было сделаться ему и после поражения, к тем он примкнул без боя, подготовляя будущее, чистое от неприязни, и не оставляя повода к злопамятству. 130. Поэтому, вместо этого настроения, он вкусил такого попечения со стороны вождей, что прилив благ наблюдался в равной степей и, как если бы не одни основали город, а другие его присвоили, но римляне владели тем, что впервые построили, и соблюдали естественную благосклонность к своему созданию, так они сохранили за ними принадлежавшее им достоинство и прибавили то, какое у них в обычае, я не лишили его его положения митрополий Азии.