Ну, тебе видней… (Оживляясь.) Вот так штука! А много ли за тобою долгу?
ПОКРОВСКИЙ. Да десять тысяч рублей.
БАЗАЛЬТОВ (присвистывая). Вот те на!.. Тяжеловато тебе придётся в Сибири… (Зевает.) Там и климат… да и вообще − в руднике, да ещё и на железной цепи… Ну что же, рад был на прощанье повидаться. (Укладывается поудобнее.) Теперь-то уж бог весть, когда свидимся… (Засыпает.)
ПОКРОВСКИЙ. Экий ты, братец, честное слово…
БАЗАЛЬТОВ (ненадолго просыпаясь). Ну а когда вернёшься оттуда, заходи. Всегда буду рад. У меня к тому времени деньги на выпивку, наверное, найдутся. Мы тогда с тобою будем уже в преклонных летах… Вспомянем молодость…
Сгорбившись и не прощаясь, Покровский уходит.
А хороший был малый! Вот же что делает любовь… Десять тысяч прокутил и ко мне пришёл… И должно быть, извёл все денежки на ту чернявенькую актрисочку… на эту француженку − Арлетту… (Засыпает.)
Затемнение.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
И вновь − стук в дверь. Базальтов стонет и укутывается поплотнее в свою постельно-одеяльную упаковку. А стук повторяется и повторяется.
БАЗАЛЬТОВ (недовольно). Не заперто! Входите!
Входит, шурша одеждами − пышными и кружевными − женщина лет тридцати. Это графиня Однаждина.
ОДНАЖДИНА. Евгений! Мой милый друг! Наконец-то я нашла вас! Столько бесплодных поисков! Cтолько скитаний!.. Я исколесила пол-России, потому что чей-то злой указующий перст навёл меня поначалу на ложный след: мне сказали, что вы перебрались на постоянное жительство в Вологду. В Вологде я получила письмо от своей подруги, которая заверяла меня: искать вас следует где-то между Псковом и Новгородом. Я сейчас же помчалась туда, но и там не нашла вас. Оттуда я почему-то поехала в Самару, а почему − и сама не знаю, а из Самары − в Керчь, а из Керчи − в Вятку, а из Вятки − в Новгород, но на этот раз уже не простой, а Нижний; а из Нижнего я направилась в Ярославскую губернию, в Ростов Великий; и вот там-то мне моё сердце подсказало, что вас следует искать в Ростове-на-Дону! И вот, ненадолго задержавшись в Ревеле, я через Киев и Варшаву приехала к вам! (Становится на колени перед кроватью Базальтова.) Но что с вами, друг мой? Быть может, вы ранены? Заболели?..
БАЗАЛЬТОВ. Нет… Вроде бы здоров-с-с…
ОДНАЖДИНА. Но этого не может быть! Признайтесь: что с вами? Что вас тревожит? Какая страшная враждебная сила приковала вас в столь необычный час к постели? Не утаивайте от меня ничего. Я всё вижу: вы больны, вы несчастливы, вы одиноки, вам нужна помощь, и вам нужно, чтобы рядом билось чьё-то любящее преданное сердце!..
БАЗАЛЬТОВ. Вовсе нет… С чего вы взяли?..
ОДНАЖДИНА. Так вот вам оно − моё сердце! Возьмите его!
Пытается, видимо, вырвать из груди своё сердце, но вместо этого у неё получается лишь некий конфуз с одеждою, что впрочем не очень-то её и смущает.
Оно теперь − ваше! (Запихивая назад вывалившиеся огромные груди.) Я приехала, чтобы навеки соединить нерасторжимыми узами наши судьбы в одну общую и прекрасную судьбу!
БАЗАЛЬТОВ. Я, однако же извиняюсь, сударыня… Но − кто вы такая? Я вас впервые вижу.
ОДНАЖДИНА (вскакивая на ноги). Евгений! Опомнитесь! Не иначе как вы сражены тяжким недугом! Неужели вы не узнаёте меня − графиню Однаждину!
БАЗАЛЬТОВ. Однаждину? Графиню?.. Не помню… Да разве всех вас упомнишь?.. По-моему, вы меня с кем-то путаете. Я вас не знаю.
ОДНАЖДИНА. Но как же!.. Как же!.. А шальную птицу-тройку − вы тоже забыли? Как мы с вами неслись по утреннему снегу! Скользя! С ветерком!..
БАЗАЛЬТОВ (с содроганием). С ветерком? По снегу? Бррр!
ОДНАЖДИНА. С бубенцами!.. А помните тот первый бал, когда вы меня пригласили на мазурку?.. И ту вашу клятву! Мне − совсем ещё тогда юной, неискушённой девочке!
БАЗАЛЬТОВ. Да чёрт их упомнит − все эти клятвы, мазурки, балы и тройки!.. Не помню! Ничего не помню!
ОДНАЖДИНА. Но как же! Как же! Разве вы не помните тот полк, в котором вы служили в Новочеркасске? И те блистательные парады, балы и приёмы!