Гнев Жасмины нарастал с каждым словом, которое произносил Клод:
— Ты!.. Ты сидишь здесь и спокойно требуешь с меня денег, украв все, что у меня было. И даже если бы я достала эту сумму, чего я сделать не смогу, почему я должна давать тебе еще что-то?
— Почему?
Самодовольная улыбка жестокого наслаждения появилась на его худом лице.
— Для того чтобы я не разоблачил тебя, дорогая Жасмина.
— Что? — закричала она, вскочив. — Ты сошел с ума? Ты совершил преступление, Клод! Не заблуждайся — я собираюсь сдать тебя шерифу за кражу моих денег и попытку убийства!
Вдруг следы веселья исчезли с лица Клода, и Жасмина видела, как кровь сначала отхлынула с его лица, а затем оно вновь побагровело. Она с удовлетворением заметила его растерянность, но ее триумф был недолгим, он снова поднял оружие и нацелил его на нее.
— Так вот каковы твои планы, моя любезная женушка? Ты пожалеешь о своей показной храбрости.
Она пристально смотрела на него, чувствуя, как бледнеет ее лицо при виде смертоносного ствола, наставленного на нее.
— Сядь, сука, — приказал Клод таким безжалостным холодным голосом, что Жасмине пришлось сделать усилие, чтобы побороть в себе дрожь.
Она подчинилась.
— Вот так-то лучше, — сказал он, опустив пистолет. Обманчиво ленивым голосом он продолжал: — Итак, ты, кажется, собираешься сдать меня властям, моя дорогая? Позволь мне объяснить тебе кое-что. Ты потеряешь больше, чем я, если попытаешься разоблачить меня. Видишь ли, это будут твои показания против моих. Но если ты пойдешь к властям, я просто скажу им, что после исполнения супружеских обязанностей той ночью на судне ты бросилась в Миссисипи в страхе, что не удовлетворила меня, и что я чуть не сошел с ума, пытаясь найти тебя.
Когда она попыталась возразить, он поднял руку в знак предупреждения.
— И подумай о скандале, если это позорное дело станет достоянием гласности! Особенно теперь, когда ты публично объявлена невестой Джэарда Хэмптона! — И с садистским наслаждением Клод заключил: — Кроме того, если ты разоблачишь меня, я позабочусь, чтобы церковь никогда не расторгла наш брак.
— Что ты сделаешь?! — закричала Жасмина.
— Я не допущу расторжения брака. А еще я скажу дорогому отцу, повенчавшему нас, что наши брачные отношения были нами исполнены той ночью, прежде чем ты так опрометчиво убежала. — Он злобно улыбнулся. — Хотя я полагаю, что ты могла бы сорвать мой план довольно просто. Все, что тебе нужно сделать, — показаться врачу и представить церкви доказательство, что ты девственница.
— Ты ублюдок! — задыхаясь произнесла Жасмина.
— Разумеется, — согласился он, наслаждаясь своей порочностью.
Безумная ярость охватила Жасмину. Казалось, что Клод предусмотрел любую неожиданность!
— Разве не достаточно, что ты чуть не убил меня, что ты взял все мои деньги?
— Нет — ответил он твердо. — Мне нужно еще двадцать пять тысяч долларов, или я разоблачу тебя публично за супружескую неверность, моя дорогая жена.
— Прекрати называть меня своей женой! — бросила она.
Он усмехнулся и развел руками.
— В глазах церкви…
— С каких это пор тебя стало заботить, как ты выглядишь в глазах церкви? Корыстные цели — вот что тебя беспокоит.
Он продолжал усмехаться, но в его черных глазах была пугающая угроза.
— Делай, как знаешь. Но дай мне двадцать пять тысяч долларов.
— Но это сумасшествие! — растерянно сказала она. — Ты знаешь, что у меня нет денег — ты взял их все!
— Достанешь у Хэмптона, — приказал Клод. — У его семьи миллионы. Если этот хлыщ хочет тебя, он заплатит за тебя.
Прежде чем она смогла произнести что-либо, он оценивающе осмотрел ее сверху вниз и добавил:
— И я хочу получить от тебя кое-что еще, ты, подлая сучка. Я хочу, чтобы ты раздвинула свои ножки для меня.
Жасмина смотрела на Клода с отвращением и недоверием, в то время как он продолжал:
— Если Хэмптон так сильно желает твоих услуг, наверное, ты хороша в постели. В итоге ему достанется большая часть пирога, но не раньше, чем я попробую кусочек. — Поглаживая бороду, он продолжал: — Я бы остался испытать твои чары той ночью на судне, но я не мог пропустить свидание с моим другом, который ожидал меня с лошадьми.
— Ты… ты не заслуживаешь даже презрения! — едва выговорила Жасмина. — Кажется, ты все спланировал той ночью, Клод?
— Да, все, — признался он, — за исключением очень большого желания, которое я ощутил, когда увидел тебя в ночной рубашке. Плохо, что у меня не было времени… — Зло посмеиваясь, он добавил: — Но мы исправим это очень скоро, не так ли, моя милочка. Я думал, что ты всего лишь плохо одетая школьная учительница, а ты довольно часто обслуживаешь Хэмптона.