Преимущество тихоходок состояло в их скорости и незаметности. Однако, во-первых, никто не собирался преследовать их на своих двоих. А во-вторых, был известен конечный пункт их маршрута. Примерно на середине пути, по которому они двигались, все коридоры сходились в один зал, где вызревали личинки рахний. По расчетам Антонины, туда тихоходки еще не добрались - значит, можно было организовать засаду. Предстояло лететь вверх вдоль столба и занырнуть внутрь тоннелей только рядом с нужным залом.
У преследователей был собственный летательный аппарат. Он выгодно отличался от корыта, на котором Трисседу довелось лететь ранее: слитная конструкция, единый дизайн элементов, свеженькая краска, специфические двигатели и средства обзора. Фюзеляж состоял из двух условно разделенных частей: кабины пилота и отсека для экипажа. Именно экипажа, потому что транспорт никак не походил на пассажирский. Отсек был довольно просторен, вмещая две скамьи, крепления с каким-то снаряжением и странные конструкции - предположительно, для перевозки экзоскелетов. В нем спокойно разместились Наемник, Триссед и Дэм. Антонина заняла одно из двух кресел пилотской кабины. Она раскрыла свой чемодан, явив миру раздвижное техническое устройство, и подключила его к системе управления корабля. Вспыхнули десятки мониторов, отображающих происходящее снаружи. Поверх них высветились надписи и иконки. То, как быстро женщина сориентировалась в этой сложнейшей системе и инициировала полет, внушало уважение.
Наемник, расположившийся на полу, мрачно сверлил окружающих взглядом. Трисседу было нечего сказать, так что и он погрузился в нервное молчание. Антонина сосредоточилась на полете, а вот Дэм проверял свое вооружение. Осмотрев винтовку, он извлек из креплений на внутренней стороне плаща два пистолета-пулемета, которые с пугающей легкостью разобрал и собрал прямо на коленке. Убрав их обратно, он вытащил из кармана какой-то пузырек с черной жидкостью, поболтал им в воздухе, отвинтил крышечку с кисточкой и принялся красить ногти.
Триссед наблюдал за всеми этими манипуляциями с неподдельным интересом. Двое людей принадлежали к неизвестной ему культуре: синеволосые, синеглазые, со странными традициями, имеющие собственный жестовый язык и легко управляющиеся с местными технологиями и оружием, они были одновременно похожи друг на друга и кардинально различались. Антонина производила впечатление мрачного и серьезного человека, скупого на слова и движения, в то время как ее товарищ постоянно суетился и демонстрировал калейдоскоп эмоций. Могло показаться, что они одного возраста, однако если лицо женщины несло на себе следы прожитых лет, то у мужчины морщины появлялись разве что мимические - когда он слишком широко улыбался.
- Дэм, через пятнадцать минут достигнем расчетной точки, - произнесла ученая некоторое время спустя, когда ее друг закончил возню с ногтями. - Готовься к высадке.
- Чудненько, - лаконично ответил тот и снова полез в карман.
В этот раз он вытащил маленькую коробочку - и уложил в нее линзы, которые, как оказалось, все это время были у него на глазах. Без них радужка приняла буро-зеленый оттенок.
Биомеха, видимо, это заинтересовало, потому что он спросил:
- Наемник запрашивает: каков процент кибернетизации Дэма?
- Э-э... - тот покосился на заговорившего с недоумением, - ноль? Человеческие тело и сознание - достаточно совершенная система, чтобы ничего в ней не менять.
- Наемник сомневается: странно слышать от человека, использующего линзы, что его все устраивает в собственном организме.
Дэм лучезарно улыбнулся:
- Они не дают никаких улучшений, всего лишь меняют цвет глаз. У меня еще волосы крашеные, так-то я блондин.
- Наемник запрашивает: в культуре Дэма цвет волос и глаз имеет социальное значение?
- Да... в какой-то степени имеет, - мужчина кинул мимолетный взгляд на Антонину. - У Тонюшки такой цвет волос и глаз обусловлен тем, что она принадлежит к отдельной ветке эволюции, людей вроде нее... несколько притесняют. В детстве она была моим кумиром, и я начал краситься под нее, ну, вроде как в знак солидарности. Сейчас это уже привычка.