Но не в этот раз. Не с девушкой, которая так долго пыталась трахнуть меня, а я взял за правило избегать ее.
И дело было вовсе не в том, что я ее не хотел.
Когда тот ублюдок собирался убить ее на территории Роялес несколько месяцев назад, вся ярость, на которую я способен, обрушилась на него. Этот гнида стоял с кухонным ножом в руках, готовый распороть ее, как скотину на бойне.
Челюсть дергается, пока я загоняю это воспоминание поглубже, туда, где оно не сможет меня отвлечь. Потому что если задержусь в нем хоть на секунду, то начну жалеть, что прикончил его быстро. Надо было снимать с него кожу живьем. Ради нее. Для ее удовлетворения.
Я возвращаюсь в ее комнату с полотенцем, обернутым вокруг талии, и останавливаюсь в ногах ее кровати. Блядь, как же она прекрасна. Произведение искусства, опустошенное моей похотью, распростерлось на кровати, ее губы приоткрылись и припухли от моих сокрушительных поцелуев.Ее ноги раскинуты, короткое платье задралось выше бедер и забралось под грудь – жалкий клочок ткани, который уже ни черта не скрывает. Вся Энни – картина после жесткой, безудержной ночи. Моя сперма вытекает из ее влагалища, розовые складки кожи покраснели от жестокого обращения с моим большим членом.
Этот ублюдок снова твердеет, налитый, с вздувшимися венами, вьющимися вдоль татуировок. Я отступаю назад и сжимаю член, пытаясь удержать его под контролем.
Чтобы утихомирить зверя, приходится думать о том, как именно я хотел заставить Роя страдать за то, что он посмел дотронуться до нее в церкви. Представляю кровь, крики, рваные раны на его лицемерной морде с налетом золотого мальчика.
Когда я наконец беру себя в руки, вытаскиваю одну из таблеток из фольги, что оставил на ее тумбочке. Поднимаю ей голову и кладу таблетку под язык. Она растворится за считанные секунды, и исключит любую возможность беременности.
Я натягиваю штаны, застегиваю рубашку и, не оглядываясь на нее, направляюсь к стеклянным дверям, ведущим на ее балкон. Каждое движение дается с трудом, внутри все горит от желания вернуться, привязать ее к изголовью кровати и трахать в рот, будто от этого зависит моя жизнь.
Но для этого я бы хотел, чтобы она была в сознании. Чтобы полностью осознавала, кому теперь принадлежит. И все же этого никогда не случится.
Между мной и Энни Джонс больше не может быть ничего. Ни прикосновений, ни близости – все закончено. Это было разово. Один единственный раз. В лучшем случае – мимолетная интрижка. Я никогда не спал с одной женщиной больше двух раз. И уж точно не начну нарушать это правило с ней.
Глава 4
Энни
Я осторожно спускаюсь по лестнице, крепко держась за перила. На каждом шагу стискиваю зубы. Тело ломит, будто меня переехал грузовик, и все же в мышцах, приятная усталость, как после хорошей тренировки. Между ног все горит, во рту ощущение, словно меня трахали до самого основания, и даже горячая ванна, которую я только что приняла, принесла скорее утешение, чем настоящее облегчение.
На кухне тихо, это значит, что большинство девчонок уже разбрелись кто на поздний завтрак, кто по магазинам, кто к родным. Это одна из тех редких суббот, когда у чирлидерш нет репетиции, так что они, видимо, наслаждаются свободой, пока могут. Но только не Мирей. Капитан команды явно настроена иначе.
Она появляется в поле зрения, как только я сворачиваю с лестницы и захожу в кухню через открытую белую арку. Свет льется в просторное помещение из огромных окон, освещая ее предвкушающую улыбку. В руках у нее кружка кофе, а на столешнице уже ждет капучино.
– Только что сваренный, – говорит она, пододвигая чашку ко мне, не выпуская свою из рук.
Она единственная знала, на что я на самом деле согласилась с Дорин, потому что только она и поняла суть. И единственная, кто не сдал меня, несмотря на все попытки остальных выведать хоть что-нибудь. Разумеется, теперь ей хочется знать каждую деталь.
Я затягиваю пояс халата на талии и сажусь на высокий кухонный табурет напротив нее. Обхватываю теплую чашку руками, от нее исходит восхитительный запах. Я успеваю сделать всего один глоток, прежде чем Мирей почти впрыгивает на столешницу и хватает меня за запястье.
Я вздрагиваю, когда ее пальцы сжимаются прямо на том самом месте, где вчера наручники до крови натерли кожу.
– Рассказывай все! Где это было? В грязной дыре Дорин или где-то получше? И, ну давай, он реально такой огромный, как орет его энергия его большого члена? – Мирей мечется на месте, пока тащит стул поближе, огибая кухонный остров.
– Он… – Я прокручиваю в голове прошлую ночь, кадр за кадром, и чувствую, как моя изможденная киска предательски увлажняется. Резко ставлю кружку на стол. Видимо, со мной реально что-то не так, если одно только воспоминание о нем снова заводит, особенно после всего.
– Он реально большой, – выдыхаю наконец, но остальное застревает внутри.
Оказалось, делиться такими вещами не так легко, как я думала. Особенно когда речь идет о Карлтоне. К слову о поцелуях, я вдруг понимаю, что он меня так и не поцеловал. Или, по крайней мере, я этого не помню. И от этого внутри становится пусто. Глупо, но я правда надеялась, что поцелуй хотя бы идет в комплект… Похоже, надо было заранее включить это в условия, когда договаривалась с Дорин.
В памяти всплывает еще одна сцена, и она уже не о грубой чувственности Карлтона, а о том, как он выкручивал мужикам руки под неестественными углами. Их вопли и крики до сих пор звенят у меня в голове.
– Только скажи, что были зрители, – Мирей делает глоток кофе и смотрит на меня с нетерпением.
Я знаю, у нее самые теплые воспоминания о той ночи в баре Дорин. Там у нее были не просто зрители, она давно мечтала, чтобы ее поимели всей байкерской бандой. Она получила все, и даже больше. В том числе отношения с тем, кто лишил ее девственности. Кажется, у них до сих пор бывают групповые утехи, хотя здесь этого никогда не происходит. Я только иногда вижу, как он выходит из ее комнаты.
– Еще как были, – говорю я.
– Да ну тебя, не жмотничай, – огрызается она. – Это я устроила тебе эту сделку, не так ли? Как будто Мика Роялес или кто-то из твоих подружек повел бы тебя к Дорин, чтобы твоя киска получила то, о чем ты мечтала. Меньшее, что ты можешь сделать – это рассказать, как все было.
Я ощущаю, как свежие трусики снова становятся влажными, и ерзаю на табурете.
– Мел с Жюстин называют ее морской ведьмой.
Мирей взрывается смехом:
– Ну да, она и правда немного ведьма. Но не увиливай, стерва, – она шлепает меня по руке. – Давай, выкладывай. Как этот зверь тебя взял? Есть видео? Оно должно быть.
– Есть. Но ты его не увидишь.
Она склоняется к моему уху, как подельница:
– Увижу. Потому что ты пустишь меня посмотреть его с тобой, в тех закрытых чатах, куда ты пробралась, как чертова шпионка.
– Больше не получится, – говорю, опуская взгляд в чашку капучино. – Он понял, что это была я… и закрыл мне доступ.
Я жду, что Мирей ахнет и спросит, какого черта случилось, но она лишь смеется.