Я разворачиваюсь к Дорин полностью. Она снова улыбается, обнажая зубы, пожелтевшие от никотина.
– Назови свою цену.
***
Энни
– О чем это ты болтала с той грязной старой вороной?
Я вздрагиваю, когда Ева врывается в мое поле зрения, и от неожиданности давлюсь виноградиной, которую только что закинула в рот.
– Так нельзя… говорить… о друзьях… твоего будущего мужа, – выдыхаю я между приступами кашля.
Ева хлопает меня по спине, помогая прогнать виноградину из дыхательных путей.
– Эта баба хуже сутенера, честно. Тебе лучше держаться от нее подальше.
– Вообще-то, извиниться было бы уместно, – говорю я, когда наконец могу дышать, пытаясь увести ее с этой темы. Но это же Ева Бреннан. Ее синие глаза прожигают насквозь, точно в самое ядро проблемы.
– И что у вас с ней за дела? Во что она тебя втягивает?
– Она как раз ни во что меня не втягивает.
Ева хватает меня за локоть и оттаскивает от стола, где я рылась в винограде, швыряя в ближайшую нишу.
– Ай! – я отшлепываю ее руку и начинаю растирать ушибленное место. – Что за черт?
Она тычет мне пальцем в лицо.
– Попробуй еще раз, Энни-Бенни, и я...
– Я тебе не гребаная ученица, Евита. Я твоя лучшая подруга. Ты не имеешь права обращаться со мной как с ребенком.
– Я могу относиться к тебе как к глупой девчонке, которой ты и являешься, которой снесло крышу от опасной влюбленности. Потому что Карлтон Уайлд именно такой.
Она придвигается вплотную, ее красивое лицо прямо передо мной. С тех пор как она влюбилась в Мику, в ней стало больше чувств и страсти, но сейчас ее прежняя, устрашающая версия явно возвращается. И, честно, роль невесты одного из самых влиятельных мужчин планеты сидит на ней, как влитая.
– Я видела, как он смотрел на тебя в коридоре, когда мы помогали на кухне. И видела, как ты застыла, когда заметила Дорин прямо за его спиной. Они вполне могут быть заодно. И затащить тебя в дерьмо похуже, чем ты можешь себе представить.
Я прекрасно понимаю, о каком моменте она говорит. Щеки пылают, потому что черт бы все побрал, кожа всегда выдает мои эмоции. А с моим отвратительным самоконтролем это вообще не подарок.
– Ты ведь уже заключил с ней сделку, да? – На ее лице проступает ужас, белом как мел. Она хватает меня за руку, и на этот раз не отпускает, даже когда я дергаюсь. – Ты с ума сошла? Как ты могла? Ты же живешь с Мирей Дюпон, ради всего святого, ты знаешь, что с ней было!
– Мирей заплатила, чтобы целая банда байкеров по очереди траха́ла ее во все дырки, – прошипела я, пытаясь вырваться из ее хватки, но безуспешно. С другого конца зала нас уже заметили Жюстин и Мел, и теперь уверенно направляются в нашу сторону. Я стараюсь выдать все шепотом, пока мне не пришлось оправдываться перед всем этим сраным шабашем.
– И если тебе так уж надо знать, да, я заключила с ней сделку. И прежде чем ты начнешь меня пилить, позволь напомнить, что я была на твоей стороне, когда и Мел, и Жюстин жарили тебя за то, что ты связалась с Микой.
Ее глаза вспыхивают и прищуриваются.
– Это было другое.
Я взрываюсь смехом, но замолкаю, потому что Мел и Жюстин уже подошли достаточно близко, чтобы все услышать.
Если Ева всегда была среди нас богиней, с кожей белой, как алебастр1, и глазами, сверкающими, как драгоценности, то Мел вполне могла бы стать королевой. Все в ней дышит благородством, от точеных черт лица до идеально блестящих каштановых волос и того, как она носит свои жемчужные украшения. А Жюстин – настоящая эфемерная поэтесса, именно такой всегда видел ее ее жених, Сэйд, с ее золотистыми волосами, мечтательными глазами цвета карамели... Когда ее ресницы опускаются, прикрывая взгляд, даже жестокий Сэйд Роялес тает у нее под ногами. Она – его единственное слабое место. Как и Ева для Мики. Все думали, что у этих двух братьев нет сердец. Оказалось, что сердца у них есть, просто они не в груди, они ходят рядом, и сейчас эти двое заталкивают меня в нишу.
– Мне нужно помочь тете Рите, – пытаюсь увернуться, но они смыкают строй.
– Миссис Джонс прекрасно справляется и без тебя, – говорит Жюстин.
Я закатываю глаза.
– Это что, интервенция?
– Еще какая, блядь, – шипит Ева.
Они провожают меня в маленький вестибюль у ниши, а потом в зимний сад, где Мел закрывает за нами дверь.
Я скрещиваю руки на груди и начинаю постукивать ногой по полу, но ничего не говорю. Терпеть эту хрень мне осталось недолго. Нет ни единого шанса, что Сэйд и Мика позволят держать своих невест взаперти дольше двадцати минут.
Жюстин садится в кресло с высокой спинкой и смотрит на меня снизу вверх с той своей мягкой, ласковой грустью в глазах, приглашая сесть рядом. Я неохотно плюхаюсь в кресло, повернутое к ней углом.
– Нам нужно серьезно поговорить о Карлтоне, – начинает она сладким голосом.
– Ты же не подписывала контракт с этой женщиной, значит, ничего страшного еще не произошло, – вставляет Ева, пока я не успела и рта раскрыть, подтаскивая к нам еще одно кресло. – Все еще можно отменить.
– Ты же не подписывала контракт с этой женщиной, – передразниваю я, а потом с силой шлепаю ладонями по мягким подлокотникам кресла. – Она не гребаная морская ведьма, и я не обещал ей свой голос. Так что давайте без драмы.
– Но ты пообещала ей свою девственность, – осторожно уточняет Мел.
– Нет, – я убираю прядь волос за ухо. – Технически – нет.
А потом срываюсь:
– Я пообещала, что отдам ее Карлтону… в ее интересах.
Черт, я же никогда не умела врать этим ведьмам.
Мел качает головой, будто я только что призналась в убийстве, а Жюстин смотрит на меня так, будто я объявила о скором конце света.
– Ты должна была прийти к нам, прежде чем принимать такие решения, – настаивает Ева. – Эту Дорин Деймс зовут «Мамкой» демонов не просто так. А Карлтон, он не какой-то книжный красавчик, Энни-Бенни, даже если внешне он и похож. В жизни он тот еще ублюдок с целыми армиями под рукой. Узнает, что ты затеяла, он заставит тебя пожалеть об этом.
Я фыркаю.
– Вау, обалдеть. Только послушайте, и это говорит женщина, которая с головой ушла в роман с самым ебанутым сорвиголовой на всем кампусе.
– Прости, дорогуша, – голос Евы капает ядом, – Мика не оставил мне выбора. И ты прекрасно это знаешь. Если бы у меня была альтернатива, я бы, черт возьми, никогда не сделала первый шаг.
Ее алебастровые щеки заливаются румянцем.
– Хотя, если честно, я ни о чем не жалею.
– Ладно, это было подло, – признаю я, хоть у меня наготове целый список контраргументов. – Но вы же знаете, что я чувствую к Карлтону. И я не в иллюзиях, я прекрасно понимаю, что он не для меня. Не по-настоящему. Но он первый мужчина, которого я по-настоящему, безумно желаю. Я не могу представить, что отдам себя кому-то другому. А это мой шанс… потерять девственность именно с ним.
– Без обид, но ты когда-нибудь задумывалась, почему так его хочешь? – встревает Мел. – Ты начиталась этих книжек, где плохой парень влюбляется в чистую, невинную девочку, и в них все выглядит страстно и романтично. Но в жизни все работает совсем не так.