– Блядь, Энни, я бы убил за эту крошечную киску, – рычит он, кончая в меня, его огромный член растягивает меня до боли. – И я бы умер, трахая тебя.
Оргазм сочится из меня, проникая во все поры, наполняя салон лимузина его запахом. Щеки горят, соски ноют от того, как напряглись, и Карлтон, конечно, это замечает. Он отпускает мою шею, давая мне наконец вдохнуть, воздух жадно врывается в грудь, кружит голову… прежде чем он хватает меня за челюсть и врезается в мои губы, целуя жестко, яростно, так, будто помечает.
Его язык врывается в мой рот с напором. Он целует меня жадно, глубоко, его язык безумно переплетается с моим. Мы стонем друг другу в губы, а его толчки становятся медленными, томительными, будто он хочет, чтобы каждая капля его спермы осталась во мне. Рука скользит вниз от горла к груди, и в следующий миг он срывает с меня рубашку, пуговицы разлетаются в стороны.
Я резко вдыхаю, но не успеваю даже сообразить, как он стягивает лифчик вниз, освобождая мои налитые, болезненно чувствительные сиськи. Его губы оставляют чувственный, сводящий с ума след на коже, опускаясь к груди, и наконец дарят моим соскам то внимание, по которому они сходили с ума. Горячие губы накрывают один, язык обводит его по кругу. Он втягивает сосок в рот, посасывая его, в то время как вторая рука властно сжимает мою другую грудь.
Я извиваюсь, не в силах сдержать себя, сгорая от желания коснуться его лица – этого красивого, безжалостного лица, что сейчас доводит мое тело до исступления.
– Я никогда не смогу насытиться твоим ртом на своей коже, – выдыхаю я, глаза закатываются от удовольствия. У меня никогда не было другого мужчины, но я уверена – ни один, ни один не сможет сравниться с тем, что делает он.
Вдруг по тонированному стеклу раздается легкий стук и я вздрагиваю.
Шофер прочищает горло:
– Мы на месте, сэр.
Вот же дерьмо, сколько он там уже стоит? Ждал, пока звуки секса утихнут, прежде чем дать о себе знать? И когда, вообще, машина успела остановиться? Наручники на ногах дребезжат, когда я пытаюсь пошевелиться, но Карлтон никуда не торопится, продолжает целовать меня по внутренней стороне бедра, поднимаясь к икре. Он даже не удостаивает водителя ответом, просто медленно расстегивает первую застежку.
Тело ноет, мышцы болят, но ни один нерв не протестует, пока он продолжает осыпать меня поцелуями. Потом осторожно опускает одну ногу, затем вторую. Все еще стоя на коленях между моими ногами, он поднимает на меня взгляд, такой прямой и тяжелый. В груди все сжимается, волна чувств захлестывает так сильно, что перехватывает дыхание.
Его глаза темнеют, словно в них вспыхивает что-то необъяснимо сильное. Я бы отдала все, чтобы прочитать его в этот момент, но он не дает мне ни секунды. Он обхватывает меня своими большими руками, притягивая к своей большой груди и прижимаясь своим потрясающим ртом к моему.
Я чувствую, как он возится с наручниками, слышу щелчок, и металл падает на сиденье. Его руки скользят вверх по моим предплечьям, затем мягко перемещают мои ладони между нами. Когда он отрывается от поцелуя, я сама тянусь за ним, инстинктивно, жадно, будто без его рта мне не выжить.
И этот ублюдок знает это. Именно поэтому он и улыбается своей чертовски дорогой, ослепительной улыбкой.
– Запомни, Энни, – говорит он голосом столь же соблазнительным, как и его дерзкая улыбка, – ты принадлежишь мне. Чем быстрее ты это примешь, тем тебе же будет легче.
Он подносит мою руку к губам и целует ее, не отрывая от меня взгляда.
Отпустив ладонь, он бережно натягивает лифчик обратно на мои груди, затем оборачивает вокруг меня сорванную рубашку и фиксирует ее своим ремнем, обвивая мне талию, чтобы все держалось. После этого аккуратно надевает носки и кроссовки, не упуская случая провести взглядом вверх по моим ногам… и тут же наклоняется, обхватывая меня руками, не оставляя пространства для бегства.
– У меня для тебя сюрприз, – произносит он, губы растягиваются в той самой улыбке, от которой у любой подгибаются колени. – Он ждет тебя на кровати… и убедит, почему ты должна мне подчиниться.
– Подчиниться тебе? – переспрашиваю я, злясь на себя за то, что мне это… не противно.
Карлтон все еще улыбается, но смотрит так, что взрослые мужики от такого начинают гадить в штаны.
– Это единственный способ удержать всадника из ада на поводке.
Он стучит костяшками по тонированному стеклу, и водитель открывает дверь. Карлтон выходит первым, а затем протягивает мне руку. Я колеблюсь, и не только потому, что я мокрая, измученная девчонка со спутанными косичками, но и потому, что прямо сейчас могу поспорить на миллион долларов, что все девчонки пялятся на меня из окон сестринства.
– Ты серьезно хочешь устроить из этого шоу? – шиплю я сквозь зубы. Его ладонь накрывает мою, мягко, но властно помогая мне встать.
– Если ты спрашиваешь, хочу ли я показать всем свое произведение искусства… то, блядь, Можешь поспорить на свою хорошенькую маленькую попку, что это так, – ухмыляется он, а потом наклоняется к самому уху, ведя меня к дому. – Хорошенькую маленькую попку, которую я очень скоро собираюсь трахнуть своим членом.
Я спотыкаюсь о собственные ноги и наверняка рухнула бы лицом вниз, если бы он не удержал меня.
На крыльце он прижимает меня к себе и целует в волосы. Я выдыхаю и закрываю глаза, вдыхая запах его черной рубашки, пропитанной чем-то теплым, опасным, до боли знакомым.
– Надеюсь, тебе понравится мой подарок, Энни, – шепчет он, и, черт, я бы слушала, как он читает даже телефонный справочник.
Он отпускает меня, сует руку в карман джинсов и достает ключ, от женского общежития. Я таращусь на него, но даже не думаю спрашивать, как он его достал. Это Карлтон Уайлд. Если он чего-то хочет, он это получает.
Он вставляет ключ, поворачивает его в замке и открывает дверь, а сам отступает назад, оставаясь на крыльце. Смотрит на меня тем взглядом, от которого все тело покрывается мурашками. Я захожу внутрь, и кожа на затылке по-прежнему покалывает от неявной, но четкой угрозы, читающейся в его глазах.
– Не хочешь зайти? Выпить чего-нибудь? – спрашиваю, ставя ноги носками внутрь, как школьница. Чувствую себя чертовски неловко.
– Ты действительно этого хочешь?
Я бросаю взгляд вглубь дома, на лестницу, на комод у стены с вазой и цветами, дальше, к кухне, которую днем заливает свет… Но сейчас глубокая ночь. По телу пробегает озноб, и Карлтон это замечает.
– Я не знаю, – признаюсь. – Просто… сейчас же середина ночи.
– Хотя, знаешь, может, и правда пора твоим подружкам узнать, что между нами, – протягивает он.
Я тяжело сглатываю, но быстро встаю у него на пути, подняв ладони:
– Подожди.
Он останавливается, приподнимая бровь. Я показываю на темноту вокруг:
– Я правда не уверена в этом.
– В чем настоящая причина, Лолита? – резко спрашивает он. – Ты говорила о других парнях? Подружки ждут кого-то другого?
Я закатываю глаза и отхожу от него, но он хватает меня за руку, рывком притягивает обратно к себе и захлопывает дверь ногой.